Д Кузиманза - В раю не плачут [СИ]

— Не маньяк? — переспросила я. — А жаль.

Он недоуменно посмотрел на меня. Удивился всего на миг, но все же удивился.

— И жаль, что не насильник, — зудела я. — У меня такое хобби — гулять с насильниками. Тогда прогулка имеет какой-то смысл.

— Бесстыжая девчонка, — мой ангел откровенно скалил зубы.

— Бесстыжая девчонка идет с тобой.

Сейчас я плохо различала черты его лица и тела, его покоряющую мужественность, и мне легче было вести разговор о чепухе, ни о чем. Но он и тут оказался коварным — запах его одеколона или лосьона был невозможным… колдовским… умопомрачительным. Иногда я не соображала, что помрачает мой ум — голос его или запах. Нет, нужно заговорить о чем-то конкретном, иначе я опять начну блеять глупости.

— Почему ты приехал один?

— А чем плохо?

— Разве у тебя нет никого? Девушка…

— Моя девушка осталась дома, — ответил деловито.

Да, у него их должно быть штук десять: по одной на каждый день недели и четыре на воскресенье. А вот одна девушка — хуже. Нет, не хочу знать подробностей…

— А-а-а!

Я схватилась за стопу.

— Что случилось?

— Меня кто-то укусил! Змея!

Артур осветил песок маленьким фонариком:

— Это не змея, а краб. Но они больно щипаются, да. Покажи, где ущипнул? — Мой ангел усадил меня на какой-то камень, стал передо мной на колени и сцапал мою стопу, за которую я опять взялась. — Да покажи же!

— Ой, больно!

— Сейчас пройдет.

Он принялся осторожно потирать больное место. Ничего более умного они с крабом не придумали? Мое тело пронзила дрожь, сотрясая каждый, самый крохотный нерв. Я проглотила слюну, но глотать было нечего. В темноте мы посмотрели друг на друга… долго, бесконечно долго. Сердце мое стучало, как молот, а он гладил ссадину все осторожнее и нежнее.

— Эти крабы могут поранить. Тебе повезло.

Даже Кирилл, который умудрялся довести меня почти до белого каления, не был бы в состоянии вызвать столько эмоций такими банальными жестами.

— Краб, говоришь? — шепнула я еле слышно. Забыла об обиде "сопливой малолетки", забыла о разнице в возрасте…

— Болит? — спросил этим своим бархатным голосом.

— Нет… — шепнула я. — Спасибо.

— Тогда можем идти в гостиницу, — сказал вдруг обычным, деловым тоном.

Эта фраза и превращение Моего Идеала из нежного, ласкового Артура в сдержанного, хотя и доброжелательного ангела словно швырнули меня с небес о камень, на котором я сидела. Артур встал с песка, стряхнул песчинки с колен. Я поднялась с камня. Мы молча отправились в обратный путь.

— Приятная прогулка. — Я, конечно, не смогла проглотить язык до конца.

— Приятная.

— Тогда почему ты такой сердитый?

— Тебе всего пятнадцать.

— Кому это пятнадцать?!

Я обалдела. Этого еще не хватало. Может, мама была бы рада, если бы ее посчитали моложе, но мне еще не столько лет, чтобы отказываться от них.

— Мне восемнадцать!

— Будет, — иронически сказал он. — Когда?

— В октябре, — призналась я в глубоком унынии.

— Я же говорю, это была самая большая моя глупость до сих пор.

Лучше бы он сказал о соплячке и малолетке! Значит, нежность ко мне — это глупость? Ну, спасибо! Стиснув зубы, я добрела до террасы, а когда мой ангел ушел, залилась слезами, которые всю дорогу удерживала непонятно какими остатками гордости.

Если бы на следующий день мы не поехали на многочасовую экскурсию, я сошла бы с ума или прыгнула в бассейн и не выплыла оттуда.

Но ехать было утомительно, впечатлений оказалось много, мне просто некогда было думать об Артуре, крабе и прочих бедах. А жара добила меня окончательно, и всю обратную дорогу я проспала. В номере кое-как смыла с себя пыль веков и без ужина рухнула в постель.

Зато утром мой папа был очень доволен. Я съела две порции омлета, какое-то мясо и несколько очень вкусных кексов, запивая их чаем. В результате мой живот начал напоминать верх туземного африканского барабана.

Но я не прекращала украдкой оглядывать зал. Молила всех местных духов и богов, о которых вчера узнала, чтобы мой ангел не явился к завтраку. Ведь теперь он считает меня не только глупой соплячкой, но и настоящей малолетней соблазнительницей зрелых мужчин.

Нет, зря я думала, что мои родители — сродни кротам. Возможно, у них сработало дополнительное чувство.

— Кого ты высматриваешь? — спросила мама. — Вилли? Так вот он, за пальмой.

— А-а, — кивнула я.

Кажется, мне не удалось изобразить радость находки, потому что она покачала головой:

— Кого же?

— Тебе кажется!

— Муся! — тихо, но внушительно сказал папа.

Я сделала вежливое лицо и стала доедать четвертый кекс, на всякий случай глядя, как за соседним столом молодая смуглая мама кормит белокурого и капризного ангелочка. Ой, где же мой ангел? Хоть бы не приходил. Хотя бы увидеть его!

Тревожные размышления прервал папа:

— Куда мы сегодня? В бассейн или на пляж?

Я пожала плечами, но мне было неловко. Вот беда! В прошлый наш приезд все было так хорошо, мы отлично отдыхали и развлекались. И ведь это папа и мама целый год работали на поездку, им тоже хочется забыть обо всем и отдыхать.

— С утра на пляж, а позже под навес к бассейну, — решила мама, и мы не возражали.

Я-то охотней всего спряталась бы в номере или на террасе, но папа смотрел строго, и я решила не портить родителям отдых. Покорно переоделась, с милым выражением лица пошла на пляж. Никто бы не догадался, что экскурсии, море, достопримечательности, удобная гостиница — все потеряло для меня привлекательность. Через пару часов я была уже злая, как оса, и готова на все, чтобы убраться отсюда, куда угодно. К счастью, моя спина сияла, как семафор, и мама, вздохнув, согласилась, что мне лучше побыть под навесом у гостиничного бассейна. Но прежде попросила меня принести им с папой полотенца.

Накинув блузу, я пошла в сторону киоска проката. Шла той дорожкой, по которой совсем недавно вела Артура. Даже подумать тогда не могла, что буду бояться его встретить!

Вручила карточку с названием гостиницы и номером сотруднику киоска и с замиранием сердца ожидала, пока он достанет два полотенца. Но все прошло без неожиданностей, я возвращалась той же тропинкой на пляж… и уже издалека заметила, что возле нашего зонта кто-то стоит. Мужчина. Не папа. Широкие плечи, узкие бедра, темные волосы.

О небо! Артур.

Мое сердце заметалось, как мышь, вырывающаяся от кошки. Что он здесь делает? Что им сказал? Что они его спрашивают? Я готова была вернуться к гостинице и спрятаться в клумбе. Но папа меня заметил, и я медленно пошла вперед, судорожно прижимая к груди полотенца.

— Да-да, вы правы, — услышала я оживленный голос мамы.

— Очень утомительно, — согласился и папа.

Я подала им полотенца, словно была примитивным роботом. Артур взглянул на меня, коротко кивнул и продолжал разговор.