Барбара Эрскин - Победить тьму...

Ни Джейн, ни Адам не приехали на похороны. Когда Лиза позвонила Джейн по телефону, та выразила свое сочувствие, но этим все и ограничилось.

Адам вообще не захотел с ней разговаривать.

Боль потери не уменьшилась, но, по мере того как шло время, она становилась более терпимой. Никто никогда не сомневался в том, что машину Фила просто занесло на обледенелой дороге, а у Лизы не было и никогда не будет доказательств того, что красивая молодая женщина появилась перед ним на дороге точно так же, как это было в случае с Келомом и Джули. Это был злобный каприз одержимого и неистового духа, заблудившегося в коридорах времени.

Первые годы после смерти Фила были целиком заполнены делами. Ей пришлось почти сразу же заняться работой, потому что ни один из них не имел склонности к накопительству. Фил зарабатывал деньги, пока она воспитывала Бет. Такова была их договоренность. И она сама себе удивилась, как быстро смогла забыть о своей карьере. Она была не менее удивлена тем, с какой радостью снова начала писать картины — это позволяло отвлечься от потери — и как быстро начали поступать заказы. Очень трудно было сочетать потребности подвижного растущего ребенка и покой и тишину, которые были необходимы ей для работы. Но ей удалось справиться с этим с помощью добрых соседей и терпеливых нянек.

Помогло и детское очарование Бет, и ее жизнерадостный характер. А также та легкость, с какой она приспособилась к их образу жизни, к пугающей тишине и покою сельского Уэльса и к периодическим краткосрочным поездкам по Европе, по мере того как росла популярность Лизы.

И все же это было одинокое существование. Сначала Лиза даже не представляла, как она сможет жить без Фила. Каждый уголок дома казался без него пустым. Что бы она ни делала — все казалось бессмысленным. Если бы не было малышки, которая требовала постоянного внимания, она бы потеряла волю к жизни. Но Бет была с ней рядом, маленькие ручки обнимали ее шею, детские губы целовали ее щеки, а первые слова девочки, которые Лиза запомнила с некоторым чувством вины, были:

— Не плачь, бабушка Лиза, — в то время как маленькие пальчики вытирали ее слезы.

Мэрин тоже был рядом. Впервые за все время он спустился со своего холма, и однажды она обнаружила его сидящим у нее на кухне. Его философия была простой. Фил никуда не ушел. Он был здесь, с ними, наблюдал за ними, ожидая, что они покажут ему, что вполне могут справляться со всеми проблемами. Он научил Лизу, как разговаривать с Филом, как просить у него совета и вслушиваться в себя, чтобы услышать его ответ. Он говорил ей, что Фил не хотел бы, чтобы она растрачивала свою жизнь на слезы, или чтобы детские воспоминания Бет были слишком грустными. И он научил ее наконец, как отпустить от себя Фила, позволить ему уйти, чтобы печаль о нем больше не заполняла дом. Он научил ее посещать могилу рядом с могилами дочери и зятя на освещенном солнцем склоне холма с чувством радости, а не грусти, и не каждую неделю, а время от времени, когда ее вдруг начинало тянуть туда. Он также научил ее, как оградить их жизнь от Брид. Их ферму больше не будут посещать дикие кошки и мстительные завистливые духи. Когда же он почувствовал, что она уже может обходиться без него, он стал приходить на ферму все реже и реже, и однажды, когда она свернула с дороги к его коттеджу, она обнаружила, что он ушел, а печная труба остыла. Она поняла, что он снова покинул ее и ей придется справляться со всем самой.

А в последующие годы в ее жизни начали появляться мужчины. Их было немного, отношения нельзя было назвать серьезными. Исключение составлял итальянский граф, писатель, который жил в древнем полуразрушенном замке в горах за Фьезоле; его портрет она писала в одно прекрасное и незабываемое лето. Она была близка к тому, чтобы выйти за него замуж, но что-то удерживало ее. Не то чтобы ее чувства не были достаточно сильны. Не чувствуя себя предательницей по отношению к Филу, она позволила себе полюбить его и могла бы счастливо прожить рядом с ним остаток своей жизни, но чувство самосохранения остановило ее. Она не хотела принадлежать кому-либо, как того хотел бы Микеле. Она была сама по себе. И у нее было ее искусство, которым она слишком дорожила, а он этого не понял. Прошло уже много времени с тех пор, как она в последний раз была в красивом замке среди оливковых деревьев.

С раннего детства она брала с собой Бет в путешествия. Бет жила с ней в гостиницах, лежала у бассейнов, пока Лиза сидела перед мольбертом, рисуя очередную знаменитость, позировавшую ей. Если они останавливались в доме этой знаменитости, как это было в случае с Микеле, то для Бет это было гораздо лучше. Девочка имела большую свободу и получала больше удовольствия, бродя вокруг. Сызмала она привыкла брать с собой собственную подставку для набросков и цветные мелки. Позже она стала рисовать красками, но никогда не рисовала портреты. Это делала только Лиза. Бет сконцентрировала внимание на пейзажах, изучая различия тех мест, которые они посещали: юга Франции, Италии, Швейцарии. По мере того как шли годы, дома, в ее маленькой спальне на ферме, скапливались альбом за альбомом с аккуратными, тщательно выполненными набросками. Сначала она занималась искусством уровня О, потом уровня А, потом посещала Сент-Мартин, а однажды или дважды в год они с Лизой встречались с бабушкой Джейн, выглядевшей на двадцать лет старше Лизы, которая тоже была ее бабушкой, хотя Бет в последнее время мысленно называла ее просто Лизой, даже мамой.

Бет знала, что у нее есть дедушка, который работает врачом в Сент-Албансе, но обе женщины, встречаясь, никогда не упоминали о нем, а когда она спросила о нем Лизу, ответом было пожатие плеч и глубокая грусть в глазах, что удержало ее от дальнейших расспросов. Она вроде как знала, что существовала другая женщина. Это звучало по-викториански и романтично, но очень печально. Однако это объясняло седину бабушки Джейн, ее осунувшееся лицо. Лиза никогда не рассказывала об этом, и это было странно, потому что во всем остальном она была достаточно современна, имела широкие взгляды, и с ней можно было говорить обо всем. А учитывая, что в жизни Бет было так много неясных, но жизненно важных моментов: ее родители, дедушка Фил, которого она почти не помнила — все, что ей запомнилось, это две большие крепкие руки, — она считала, что нельзя пренебрегать наличием живого и вполне здорового дедушки. Она была заинтригована.

Последний раз они встречались на Рождество, когда Лиза отвозила картину в квартиру на Итон-Террас. Они с Бет договорились встретиться с Джейн в ресторане Харви Николса и втроем устроились за столиком возле окна. Лиза некоторое время смотрела на Джейн и не могла скрыть своего потрясения от того, насколько плохо выглядела Джейн. Она молчала, пока Бет не оставила их на время. Только тогда она протянула через стол руку и дотронулась до руки Джейн.