Барбара Эрскин - Победить тьму...

Беременностей больше не было. Один месяц сменял другой, они складывались в годы, и она оставила надежду на чудо. Она поняла, что никогда не сможет подарить Келому братика или сестренку, и всю свою материнскую любовь и внимание отдавала единственному сыну.

Этим летом Келом должен был сделать свой выбор относительно предметов, которые он будет сдавать на выпускных экзаменах. Поэтому она твердо решила во что бы то ни стало серьезно поговорить с ним.

Джейн вовсе не ожидала, что ей понадобится столько усилий, чтобы призвать сына к разговору. С того самого момента, как они прибыли в Пен-и-Эффорд, он в компании с Джульеттой всегда находился вне дома. В соседском амбаре они нашли два старых ржавых велосипеда, смазали их маслом, садились на них и уезжали либо в Хей, либо высоко в горы.

— Келом? — Джейн положила свою ладонь на руль велосипеда в то время, когда оба подростка упаковывали пакеты с бутербродами в корзину, прикрепленную к велосипеду Джульетты. — Я целыми днями не вижу тебя. — Две недели из их шестинедельного отпуска уже пролетели.

— О мама. — Он одарил ее улыбкой победителя, которая всегда заставляла ее сердце дрогнуть и смягчиться. — Перестань же. Ты видишь меня каждый день в течение года. Это же каникулы. А с Джули я могу видеться только эти несколько недель…

Она уступила.

— Хорошо, а сегодня вечером мы можем поговорить? Пожалуйста.

Он слегка нахмурился.

— Но ведь ничего плохого не произошло, не так ли?

— Нет, ничего плохого не произошло, я только хочу обсудить с тобой кое-что. — Пока рядом с нами нет твоего отца, пока мы вдали от дома. Разве нужно было объяснять ему все это? Она улыбнулась. — Ладно, отправляйтесь. Желаю вам хорошо провести день, увидимся вечером.

— Но, тетя Джейн, мы собирались на вечеринку. — Джульетта откинула с плеч длинные золотистые волосы. На ней была бледно-голубая футболка и обтягивающие джинсы.

— Ты можешь отправляться, Джули. Я слышала, как твой отец сказал, что он отвезет тебя. — Джейн смогла удержаться оттого, чтобы огорченно не вздохнуть. — Все, что я хочу, это тридцать минут общения с Келомом, а затем он весь твой. — Она смотрела, как они переехали через поле, и все еще слышала, как в воздухе звенит их смех. Затем дети исчезли за поворотом, нырнув в зеленый туннель, который образовывали обрамляющие дорогу кустарники.

Джейн не спеша снова прошла к фермерскому дому, затем остановилась и облокотилась на ворота сада. Задумалась ли она над тем, что испытывает ревность к своему сыну? Эти дети, они такие беззаботные. Когда она была примерно в их возрасте, будущее не вселяло никакого оптимизма, потому что черной тенью на горизонте нависла страшная война. Нет, это все не оттого, что она перестала посещать вечеринки. Детство Адама, казалось ей, было более безрадостным и одиноким. Он никогда не любил делиться воспоминаниями, но всегда в его историях неясно вырисовывался силуэт мрачного дома шотландского пастора, в котором жил его строгий, абсолютно лишенный чувства юмора отец.

Сейчас старику было уже за семьдесят, и он все еще жил один в своем доме. После того как убили его экономку, он не удосужился нанять никого, кто мог бы присматривать за ним. Они никогда не навещали его, ни разу за все эти годы, хотя Джейн все время просила Адама об этом, да и Келом проявлял определенный интерес, скорее всего любопытство, относительно дома, в котором вырос его отец, и своего дедушки. Со дня их свадьбы они видели его только один раз, когда он сподобился совершить путешествие на юг, чтобы присутствовать на крестинах Келома. Он остался всего на одну ночь. Его статус и мрачный неулыбчивый внешний вид не позволили ему присутствовать на вечеринке, которая состоялась после церемонии, и быть среди гостей. Затем он попросил Адама отвезти его на станцию. Даже в отсутствии Джейн отец и сын едва обменялись несколькими словами. Они пожали друг другу руки, стоя на платформе, и Адам даже не стал дожидаться, пока Томас сядет в вагон.

— О чем только они думают? — Лиза вышла на солнечный свет и встала рядом с Джейн у ворот.

Джейн подпрыгнула от неожиданности.

— О, извини, я была очень далеко… Думала совсем о другом.

— Беспокоишься о своей половине?

— Нет. — Джейн улыбнулась. — Слава Богу, на свете есть такие вещи, о которых мне не следует беспокоиться. Нет, я волнуюсь за Келома.

— Мне кажется, с ним все в порядке.

— Мне тоже. Просто иногда я задаю себе вопрос, не слишком ли Адам строг с ним. Знаешь, это весьма странно. Он так сильно ненавидит своего отца за его строгость и непреклонность. К тому же Адам все-таки не законченный пуританин.

— Неужели? — Лиза загадочно подмигнула ей. — В таком случае, он, должно быть, очень изменился.

Джейн нахмурилась. Ей не нравились двусмысленные намеки на совместное прошлое Лизы и Адама.

— В некотором смысле Адам наседает на Келома, чтобы тот непременно учился на врача.

— А разве он сам этого не хочет?

— В том-то все и дело. Я точно не знаю, но у меня почему-то такое чувство, что он говорит, что согласен, только для того, чтобы угодить отцу. А на самом деле ему, скорее всего, нравится что-нибудь другое, но я не знаю, что именно. Он не делится со мной своими планами на будущее.

— Он еще так молод, Джейн. Неужели ему уже надо делать определенный выбор?

— Ты же знаешь, что да. Ему надо решить, какие предметы он будет сдавать на выпускных экзаменах. — Джейн недовольно покачала головой. Она ненавидела себя за то, что выглядела такой нетерпеливой занудой.

Лиза рассмеялась.

— Забудь об этом хотя бы на время каникул. Пусть дети отдыхают, резвятся и не думают о том, что их ждет впереди.

Неожиданно откуда-то с далеких гор подул шальной бриз. Он забрался в сад и теперь перебирал листву деревьев. Лиза поежилась.

— Пойдем в дом, приготовим по чашке кофе. А затем найдем Фила и спросим, пойдет ли он с нами гулять в национальный парк.

Келом и Джульетта спрятали свои велосипеды в папоротнике, который рос около дороги, и направились в горы. Келом нес на плече сумку с бутербродами. Палящее солнце сильно припекало им головы, и они интуитивно направились к дальнему дереву, туда, где в склон холма врезалась узкая долина. Ее крутые склоны окаймлял журчащий ручей, который катил вниз холодные горные воды.

— Что хочет твоя мама? — Джульетта повернулась к нему, пританцовывая на горной дорожке, как маленький ребенок.

Он неопределенно пожал плечами и поднял глаза.

— Беспокоится, как обычно. Она вбила себе в голову, что я не хочу стать врачом. Будто я говорю им, что хочу этого только ради того, чтобы угодить отцу.

— А на самом деле? — Она посмотрела на него своими васильковыми глазами, прищурившись на солнце.