Шейн Уотсон - Единственная и неповторимая

— Да, именно так, — поспешно проговорил Эндрю, выступая вперед и сжимая руку Аманды, — но, что более важно, нас очень расстроили ваши новости.

Лидия наклонила голову:

— Я надеюсь, это не…

— Боюсь, что да, — Аманда мягко высвободилась и сделала глубокий вдох, — но мы даже думать об этом не будем, пока я не разберусь с этой вечеринкой и с обедом в Хедланде… Вот так. — Она ткнула в каждого из них пальцем, как будто отпечатывая слова у них в памяти. — Пока мы еще про это не забыли… вы все уже отсняли свои куски фильма? Довольны? Проблем нет?

Лидия вспыхнула и начала что-то говорить.

— Мы назначили пересъемку на завтра, — вмешался Эндрю, — чтобы разобраться там кое с чем. Надо немного подправить, как ты и говорила. Хорошо, что ты вписала это в договор.

— Лидия, вы с Джеки отвечаете за драпировку, если вы не против, а Эндрю, мне нужно, чтобы ты помог передвинуть сталактиты. — Аманда соединила кончики пальцев. — Не надо на меня так испуганно смотреть: нельзя сделать ледяной грот без сталактитов.

— Я знаю, что у тебя нет поводов хорошо ко мне относиться, Джеки. — Они сидели на полу в гостиной Аманды и прикрепляли звезды на волнистую драпировку «под снег». — Особенно в последнее время. — Лидия откинула волосы с лица. — Я знаю, что со мной было трудно находиться рядом. Но сейчас, когда появится ребенок, все изменится. Я изменюсь. — Джеки взяла очередную звезду, посмотрела на Лидию и снова занялась драпировкой. — Трудно объяснить, каково это. — Лидия перестала прикреплять звезды и вытянула шею, пытаясь заглянуть Джеки в лицо. — Мне хочется передать, как это важно… как это изменит нас, если у нас будет свой собственный ребенок. Понимаешь, я действительно люблю Эндрю… Я знаю, ты думаешь, что больше во мне ничего и нету, но я на самом деле очень, очень хочу подарить Эндрю именно это.

Джеки подняла голову, посмотрела на Лидию и кивнула.

— Я понимаю, — сказала она, потянувшись за еще одной звездой. — Я понимаю, глядя, как он общается с Зельдой, да и с другими детьми, каким замечательным отцом он мог бы быть. — Губы Лидии задрожали, она закрыла глаза. — Прости… — Джеки наклонилась и коснулась ее руки. — Я не хотела… Я знаю, как сильно ты этого хочешь. И это случится, я просто уверена, что случится.

Лидия бессильно повесила голову и сжала в кулаке ткань.

— Вы все думаете, что он один страдал, — всхлипнула она. — Вы не знаете, каково все это время было мне. Вы не представляете, какой несчастной я себя чувствую, какой злой.

Джеки уставилась на степлер в руке Лидии и покачала головой:

— Я просто не думала. Прости. Все это, связанное с Эмбер… я должна была понять, что все было гораздо сложнее.

Лидия улыбнулась напряженной улыбкой человека, который глубоко страдает.

— Да, — сказала она, — все было гораздо сложнее. Я просто хотела, чтобы ты действительно это поняла.

— Слушай… — Джеки бросила степлер и встала на ноги. — Давай я принесу нам с тобой чаю. Или, может быть, чего-нибудь покрепче. Как тебе идейка?

— Да, чаю было бы замечательно, — ответила Лидия.

Телефон Джеки зазвонил, когда она шла на кухню. Она вынула его из кармана, увидела номер на экране и бегом помчалась по коридору, затем вниз по лестнице и заперлась в ванной. Усевшись на крышку унитаза с выбитыми на ней золотыми рыбками, она нажала на кнопку:

— Алло.

— Привет. Это Сэм.

Она попыталась представить, где он. У бассейна? На балконе отеля, расположенного на морском утесе, с сигарой в одной руке и коктейлем «Бакс Физз» в другой, а Флавия растянулась в шезлонге, на голове — козырек от солнца, на ногах — золотые «Маноло Бланикс»?

— Ты где? — (Ох, слишком требовательно!) — Надеюсь, в каком-нибудь замечательном месте… рада за тебя. — (Уже лучше, но звучит странно.)

— В Италии. Мне передали, что тебе надо срочно со мной поговорить.

(Это раздражение или просто тревога?)

— О! Ну не так уж срочно. Просто я немного волновалась за Санту.

— Он с матерью Флавии.

— Боже! Она, должно быть… — (Думай, что она вроде как для него на месте свекрови.) — Очень добрая женщина.

— Да. Еще что-нибудь?

Это был вздох. Он вздохнул.

— О, прости, я не поняла, что ты торопишься… (Не может дождаться, когда же мы закончим разговор.)

— Ну, мы просто собираемся идти на обед.

Обед… обручальное кольцо в суфле.

— Обед? Еще немного рановато для обеда, разве не так? — (Вмешиваешься, завидуешь, как старая дева!)

— Да просто разница во времени, Джеки. Кроме того, это такое место… если приходишь раньше, понимаешь, они больше дают.

(О Господи, это оно, он действительно собирается это сделать.)

— Знаешь, говорят: раньше пообедаешь, на досуге пожалеешь.

— Что, прости?

— Ничего. Э-э-э… ты… Мириам сказала про работу, новую работу, звучит интригующе. — (Любопытство. Ты его душишь вопросами, какой-то упрек в голосе.)

— Да, есть пара возможностей.

— Здорово! — (Он не собирается мне рассказывать, он вовсе не собирается мне рассказывать!) — Но все равно, это же не значит, что тебе нужно принимать ни с того ни с сего какие-то решения, да? Знаешь, говорят, надо подождать, пока не поймешь, какова перспектива. Ну подумай недельку, или две, или даже три. Думаю, есть какой-то оптимальный срок…

— Джеки, это не может подождать?

(Черт!)

— Конечно, конечно, может… до вечеринки Аманды. — (Скажи еще что-нибудь, быстро, быстро, не так, как друг, а как потенциальная…) — Я действительно с нетерпением жду, когда мы увидимся на вечеринке. Я хотела, чтоб ты это знал.

— Отлично… тогда до встречи.

— Ты не… в смысле… не забывай, что я здесь… для тебя, вот. Если я тебе понадоблюсь… — (Помоги-и-ите!)

— Хорошо. Мне пора бежать.

— Сэм?

— Что?

— Я когда-нибудь говорила тебе, как сильно…

— Хорошо. Скажи ему, что мы сейчас придем… две секунды. Джеки? Я кладу трубку. Нас машина ждет. Пока.

— Пока. — Джеки отключила телефон и положила его на пол. Потом поднялась и стала прыгать на своей «Нокии», как будто разминалась перед взятием барьера на чемпионате мира по легкой атлетике.

В день вечеринки дом номер 26 по Белстон-роуд, задрапированный в желтоватую ткань, был виден за три улицы. На крыше стояла пушка, выбрасывающая в ночное небо крохотные серебряные звезды, покрывавшие подоконники, изгородь и припаркованные машины тонким блестящим слоем. Джеки постояла перед домом, вдыхая свежий воздух, потом завернулась в накидку из белого кроличьего меха и пошла к дому.

Охранники, записавшие ее имя, были одеты в серебряные костюмы-тройки, серебряные перчатки и серебряные наушники. За ними открывался туннель из загорелых парней с заиндевевшими волосами и бровями, одетых в футболки «под лебедя». Они развозили коктейли на тележках со льдом. Пройдя мимо них, гости попадали в гостиную — волшебную зимнюю пещеру. Ее стены покрывала блестящая от звезд снежная ткань, везде стояли белые бархатные шезлонги, а еще там находился непонятно откуда взявшийся стеклянный гном. Пол всего первого этажа от входной двери до французских окон, ведущих в сад со сталактитовым гротом, двухдюймовым слоем покрывали белые гусиные перья.