Лиза Альтер - Непутевая

— Ты не купила его?

— Нет. Мы только обсуждали эту возможность.

— Пожизненная страховка! — поморщилась Эдди. — Как по-буржуйски!

— Отлично. Продолжай. Но что будет с фермой Свободы и с тобой, если я умру?

— Умрем вместе с тобой, — засмеялась Эдди. — Я-то уж точно брошусь в твой погребальный костер.

— Нет, правда?

— Что-нибудь придумаем, Джинни. Не думай, что ты незаменима.

— Примерно через семьдесят лет я верну все свои деньги, — задумчиво проговорила я. Лаверна и Эдди упали от смеха со стульев.

Наконец Эдди успокоилась и серьезно сказала:

— Нам не придется покупать полис.

Я пожала плечами.

— Что ж, но, по-моему, ему нужно об этом сказать. Он — страховой агент.

— Нет. Он не страховой агент.

— О чем ты?

— Ты когда-нибудь слышала о пожизненном страховании женщины в пользу женщины?

— Но мы же свободные женщины!

— О чем он тебя спрашивал?

Я постаралась вспомнить всю сцену.

— Спросил, на что мы живем и кто здесь живет.

— Вот оно! Я так и знала! Он — агент ФБР.

Лаверна задумчиво почесала левый бок.

— Продолжай, Эдди.

— Эдди, ты что? Он вполне приличный и вежливый человек.

— Он втерся к тебе в доверие, Джинни. Неужели не понимаешь? Хотел сделать тебя своим информатором.

— Чушь! Ты насмотрелась боевиков!

— Джинни, он точно положил на тебя глаз. Я-то вижу, как он на тебя поглядывает. Я не говорю, что ты ему отвечаешь, хоть и исчезала несколько раз неизвестно куда… Мне нужно быть уверенной, что он не причинит тебе вреда. А ты — нам. Этот человек — агент ФБР. Точно!

— Ты себе льстишь, Эдди. Зачем ФБР тратить время на таких мелких рыбешек, как мы?

Эдди задумалась.

— Ну… по многим причинам. Наркотики, политические протесты, деньги, которые мы посылали… Может, они считают нас политическими беженцами или распространителями наркотиков.

— Ты ненормальна!

— Возможно. Но я права. И знаю, что тебе нужно остерегаться этого человека.

— Ты ревнуешь!

— Я?! Ревную?! — Она засмеялась. — Ревность — предрассудок, основанный на частной собственности, а я не верю в частную собственность. Ты — самостоятельная женщина, Джинни. Ты вольна приходить и уходить когда хочешь, выбирать друзей и любовников каких захочешь. У меня и в мыслях нет влиять на твои решения. Я только хочу открыть тебе глаза на последствия этого совокупления, могущего повлиять на жизнь твоих сестер; вот и все.

— Какого совокупления? Господи, Эдди, я ведь только сегодня с ним познакомилась! Я не трахаюсь с кем попало! Отстань, или…

— Не угрожай мне!

— Я не угрожаю! Я предупреждаю.

— Ну что ж, значит, теперь мы обе предупреждены…

Вечером мы сидели вокруг плиты. Я жевала апельсиновую корку за неимением жвачки. Этель точила свой топор. Днем Мона закопала в сугроб на лугу пучки марихуаны, до этого спокойно висевшие в кухне, и теперь перебирала оставшиеся семена. Они с Эдди решили, что вот-вот к нам нагрянет с обыском ФБР… Лаверна обеими руками массировала свои ключицы, закрыв от удовольствия глаза и запрокинув белокурую голову. Эдди сидела рядом и влюбленно смотрела мне в лицо.

— Нет, правда, Джинни, в тебе есть что-то индейское. Лоб, скулы… И ты смуглая.

— Всего одна тридцать вторая часть, Эдди. У меня шестнадцать прапрапрабабок, и только одна — индианка. Ее кровь слишком разбавлена.

— Нет, я точно вижу, что ты — индианка. Правда, Мона?

— Конечно, конечно, — Мона откинула на спину черные волосы и посмотрела на меня поверх очков.

У бобрового пруда послышался шум. Эдди подлетела к окну и позвала нас: «Скорей!»

На вершине холма ярко горели фары, а со стороны города, скрываясь на миг за деревьями, ехали снегоходы. Пруд замерз, и они двигались прямо по льду. Машин было сто или больше. «Шабаш ведьм», — подумала я. На нашем берегу запылал костер. Снегоходы слетали с бобровой хатки, как с трамплина, летели в воздухе и с треском приземлялись через много ярдов.

Нас пятеро — против сотни головорезов. Мы вернулись к плите. Мона занялась семенами, а мы — апельсиновыми корками, как коровы — жвачкой. В этот вечер мы долго не могли уснуть…

Утром после почти бессонной ночи Эдди решила принять оборонные меры. Мы ведрами натаскали на пруд воду и вылили ее на поверхность, особенно много там, где снегоходы делали разворот. Мороз сделал свое дело, и скоро пруд засверкал ослепительным льдом.

Вечером, боясь пропустить представление, мы встали на лыжи и спрятались за редкими кустиками на берегу. Если сидеть неподвижно, в безлунную ночь нас никто не заметит.

Вскоре на холмах замелькали огни. Снегоходы спускались к пруду. Водители вышли — среди них я с удивлением увидела женщин и даже детей, — постояли, посмеялись, потом швырнули куда попало пустые банки, бутылки и пакеты и снова сели в машины. Начались гонки. Выкрикивая непристойности, водители, стоя на сиденьях на коленях, рванули вперед. Несколько машин промчались по пруду беспрепятственно. Наши ловушки остались в стороне. Мы уже решили, что ничего не сработало и пора возвращаться, как вдруг один снегоход заскользил и на полном ходу развернулся. Водитель вылетел высоко в воздух, а потерявший управление снегоход врезался в соседний, тот накренился, и его водитель тоже упал на лед. Я со страхом смотрела на них. Неужели водители ранены? Эдди еле сдерживалась от смеха.

— Заткнись! — толкнула я ее в бок. Она не выдержала и торжествующе расхохоталась, а вскоре к ней присоединились Мона, Этель и Лаверна.

— Тише! — прошептала я. — Услышат!

Но было поздно. Нас услышали. Тот, кто вылетел в воздух, встал, схватил за руку второго, выскочившего на лед, и повернулся к нам. Потом оба сняли шлемы и медленно направились к моим корчившимся на льду подружкам. Кто-то включил фары, и мы все оказались как на сцене. К нам подходили Рони и Айра. Неожиданно Рони повернулся, вскочил в ближайший «Сноу Кэт» и направил прямо на нас.

— Он нас задавит! — крикнула я и заспешила на лыжах подальше от пруда.

Эдди вскочила, схватила палки и встала прямо перед огнями снегохода, приближающегося со скоростью сорок пять миль в час.

— Эдди! — закричала я. — Отойди!

Она отскочила, как кошка, только тогда, когда снегоход почти коснулся конца ее лыжи, потом подняла палки и швырнула в Рони, как копье в буйвола. Раздался крик.

Мы развернулись и помчались к Эдди. Ничего не видя от ярости, с торчащими из бока палками, Рони бросился на Эдди. Она безмятежно стояла в ожидании неминуемой расплаты, загипнотизированная, как олень, светом фар.

Айра вскочил в свой «Сноу Кэт» и помчался к Эдди. Неужели он хочет раздавить ее? У нее не было ни одного шанса увернуться от двух машин. Эдди права: Айра не друг, он заодно со всеми. Мы вчетвером изо всех сил карабкались по льду.