Лиза Альтер - Непутевая

Две громадные машины надвигались на беззащитную Эдди. Но что это? Лыжи снегоходов столкнулись, послав вверх сноп искр, и, когда Рони невольно свернул, я услышала голос Айры: «Беги!»

Эдди медленно поехала в нашу сторону. Без палок она была совсем беспомощна, но если бы слезла с лыж, утонула бы в снегу. Мы с Этель взяли ее за руки и поехали прочь по лугу.

В ту ночь мы взяли спальные мешки и покинули свой дом.

— Ну, разве похож он на агента ФБР? — спросила я у молчавшей Эдди по дороге на старую ферму.

Через несколько дней мы вернулись. Флигель стоял на месте, и было непохоже, что кто-то появлялся здесь в наше отсутствие. Всю следующую неделю мы были очень заняты. Стояла теплая погода, и старые клены пустили сок. Каждое утро четверо из нас на рабочих лошадях отправлялись на холм, а пятая оставалась дома — убирать и варить обед. Через неделю все ведра, бочки, — все, что можно было заполнить, — мы заполнили кленовым соком.

Пруд продолжал служить дорогой, соединявшей Старкс-Бог с центром штата. Водители пользовались хаткой бедных бобров, как трамплином. Всюду валялись обертки и банки. От выхлопных газов над лугом и флигелем висел туман. Из-за оглушительного рева машин приходилось повышать голос.

Но мы приспособились к жизни в этой зимней Стране Чудес. У нас был только один выбор: жить здесь или не жить нигде. Мы приспособились — все, кроме Эдди. Она топила печь скомканными эскизами дьявольских ловушек, вынашивала планы мести и по-прежнему дулась на меня.

— Нельзя просто отсиживаться здесь, — утверждала она. — Человек приспосабливается ко всему, даже к деградации. Но я не могу с этим смириться. Так жить нельзя! Если тебя бьют — давай сдачи, иначе кончишь жизнь с номером на предплечье.

Ночью Эдди прятала голову под подушку, чтобы не слышать грохота машин, скрежетала зубами.

— Мы натянем внизу между березами тонкую проволоку, — предложила она однажды вечером. — Один конец прикрепим к настоящему забору, чтобы создавалось впечатление, что она была его продолжением. Просто ее забыли убрать. А когда эти дебилы явятся в наши владения, — хрясь! — проволока запутается в их поганых лыжах.

— Я не стану в этом участвовать, — сказала я. Удивительно, но меня все поддержали. — Через пару месяцев снег растает, а потом мы найдем другую ферму.

— Конечно. Посреди стрельбища, — ухмыльнулась Эдди. — Что случилось, Джинни? Боишься, что твой дружок сломает свою блестящую машину?

— Ошибаешься, — устало вздохнула я. — Он, хоть и не мой дружок, спас тебе жизнь.

— Спас жизнь! Ради Бога, избавь меня от этой мелодрамы! Я прекрасно справилась бы сама! Кто его просил вмешиваться?

Я недоуменно посмотрела на нее, но промолчала.

— Клянусь, — весело продолжала она, — вы, подружки, самая трусливая компания, с какой я когда-либо имело дело. Постучи в вашу дверь ку-клукс-клан, вы бы помогли им сделать петли. Особенно ты, Джинни. Как вы можете сидеть и ждать после всего, что сделали эти люди?

— Какие люди? — Я совсем забыла о полутора унциях крови черокезов, протекающих в моих жилах. — Я не считаю насилие панацеей от всех бед.

— Ерунда! Это все равно что сказать, что не считаешь полезным дождь. Насилие вокруг тебя, детка!

— Это не значит, что я должна применять его.

— Мао говорит: «Любая власть проистекает из дула оружия», — пробубнила Мона.

— Может, стоит поискать более подходящие способы существования, кроме уничтожения горожан или ожидания, что уничтожат нас? — предложила Этель.

— Чепуха! Че говорит: «В революции человек или живет, или умирает!»

Я порылась в памяти, старясь подыскать кого-нибудь достаточно авторитетного, чтобы противостоять Че и Мао, но кроме недостаточно сильной фразы Биттлзов «Все, что вам нужно, — это любовь», ничего не пришло в голову.

— Выживает сильнейший, — продолжала Эдди. — Слабый гибнет. Если вы это не уясните, мне придется одной охранять нас всех. — Она резко отодвинула стул и вышла из комнаты.

Мона вызывающе посмотрела на нас и последовала за ней.

Привычно облизав нижнюю губу и осторожно погладив пальцем, Лаверна пожала плечами и поднялась наверх. Вскоре свет начал мигать, мы услышали стоны и удовлетворенные вздохи. Этель точила свою драгоценность, склонив от усердия рыжую голову.

— Этель, — нарушила я молчание. — Ты знаешь Эдди дольше, чем я. Скажи, она изменилась за последние пару месяцев?

Этель вздохнула и подняла голову.

— Эдди всегда была очень решительной. Но… Наверное, ты права.

— Мне страшно, Этель.

В этот момент мы услышали крик и странный шипящий звук, а потом погас свет.

— Что это?

— Не знаю…

Дверь распахнулась.

— Они снова напали! — крикнула Эдди. — Что я вам говорила? Сидите как утки! — Она заметалась по комнате, словно подбитая птица.

— Кто? — крикнула я.

— Где? — закричала Этель.

— Что случилось? — вбежала Мона.

Наконец Мона сообразила чиркнуть спичкой. При ее свете она нашла свечу, и я увидела притаившуюся в углу Эдди. Глаза дико блестели. В руках она держала фонарь.

Но окно было цело, дверь не распахнута. Кроме привычного гула, за прудом снаружи не раздавалось ни звука.

— Может, перегорел предохранитель? — предположила я.

— А где Лаверна? — вспомнила Мона.

— Кто-то кричал, — ответила Этель. — Это не я и не Джинни. Не вы?

Мы гуськом — впереди Мона со свечой — поднялись по лестнице. Не дойдя до спальни Лаверны, я почувствовала запах дыма.

— Что это?

— Они подожгли наш дом! — крикнула Эдди, выхватила у Моны свечу и помчалась к Лаверне.

— Скорей! Сюда!

Горели мои радужные занавески и часть стены рядом с ними. Эдди подушкой сбивала пламя. Из-за дыма ничего не было видно.

— Окно! — крикнула Мона.

Этель ударила по стеклу топором. Вскоре пожар был потушен, дым рассеялся, и мы увидели Лаверну. Она лежала под армейским спальным мешком, совершенно белая и не подавала признаков жизни.

— Задохнулась, — мрачно констатировала Эдди и стала делать искусственное дыхание: рот-в-рот. — Вызовите врача! — на мгновение оторвавшись от Лаверны, приказала она.

— У нас нет телефона, — промямлила я.

— Сейчас! — Мона выбежала из комнаты, за ней — Этель.

Искусственное дыхание вернуло Лаверну к жизни. Она задышала сама, а через несколько минут я увидела в разбитое стекло, как спешат на лыжах к пруду Этель и Мона.

Вскоре от потока машин отделился один снегоход и направился в нашу сторону. За ним мчались Мона и Этель. Не дожидаясь остановки, водитель спрыгнул на землю, сбросил шлем и вбежал в дом. В лыжном костюме доктор выглядел совсем непрофессионально, но нам было не до его внешнего вида. Он небрежно кивнул нам, осмотрел лицо Лаверны, потом обнажил ее грудь и приложил к ней ухо. Послушал пульс, посмотрел десны, поднял веки и постучал по груди. Потом совсем отодвинул мешок, раздвинул ее колени и нашел внутри бедер багровые следы ожогов. Поднял электрический провод, а за ним весь вибратор. Мы с Эдди тревожно переглянулись.