Кайл Онстотт - Хозяин Фалконхерста

В зарослях бузины у самой воды было сумрачно; здесь, в заводи с песчаным дном, неподвижная прохладная вода доходила Драмжеру всего до колен. Намылив свое стройное молодое тело, он принялся плескаться, наблюдая, как уплывают пузыри, уносимые неспешным течением. Выбравшись из воды, он мигом замерз и стал поспешно вытираться колючим полотенцем. Потом он натянул длинные черные шерстяные штаны и белую рубаху, пахнущую прачечной и утюжкой. И то, и другое оказалось ему не по размеру: штаны обтянули ляжки, рубаха с трудом сходилась на груди. Он был гораздо крупнее Бенони. Он вспомнил мальчишку, показавшего ему язык. Ничего, он объяснит выродку-мулату, что к чему. Ради убедительности он согнул руку в локте и пощупал свой бицепс. Драмжеру было известно от Жемчужины нечто, о чем, наверное, не ведал Бенони: они с ним были братьями, у них был один и тот же отец — Драмсон.

Он вытащил из кармана старой рубахи расческу и стал причесывать мокрые волосы. Кривые зубья норовили выдрать клок, однако он не унимался, пока не расчесал волосы сверкающими волнами. Оставив старую одежду в сарае, он снова явился к дверям Большого дома, где, вместо того чтобы постучать, распахнул дверь пинком ноги, дрожа от собственной дерзости, но внешне уверенный в себе, даже заносчивый.

— А ноги чистые? — проворчала Лукреция Борджиа из тени, от плиты. — Не хватало еще, чтобы ты испачкал мои чистые полы! Надо будет посоветовать массе Хаммонду тебя обуть, чтобы ты не шлепал тут своими босыми ножищами.

— Да, мэм, Лукреция Борджиа, мэм, ноги чистые, все тело чистое. Хотите понюхать?

— Стану я нюхать вонючих негров! От всех мандинго воняет. Твою мамашу и этого Олли я могу учуять за милю. — Она сморщила нос и состроила гримасу. — Вот кто вонюч! Ладно, иди-ка сюда. Ты ел? — Ее тон стал более дружелюбным. Ничто не доставляло Лукреции Борджиа такого удовольствия, как наблюдать за поглощением другими ее стряпни.

— Завтракал, — ответил Драмжер, принюхиваясь к соблазнительным запахам, идущим от плиты.

— Белые уже поели, объедки убраны, так что лучше тебе перекусить, не то не продержишься до ужина. — Она пошарила в буфете и протянула Драмжеру треснутую фарфоровую чашку без ручки. — Сбегай, налей себе молока. И живее назад.

Вернувшись, он нашел на столе жестяную миску с двумя горячими пирожками, набитыми изюмом и источающими вместе с патокой восхитительный запах.

— Это тебе, — сказала ему Лукреция Борджиа.

Надкусив первый пирожок, Драмжер понял, что никогда еще не пробовал такой вкуснятины. Если в Большом доме его станут так кормить, то ради одного этого сюда стоило перебраться; Лукреция Борджиа сразу предстала перед ним в другом свете. Он уписывал ее пирожки, и она уже казалась ему не фурией, а доброй тетушкой.

— Спасибо, Лукреция Борджиа, мэм. Ну и вкусный же хлеб вы печете!

— Это не хлеб, а пирожки. А теперь — за дело. Пока не знаю, что именно собрался тебе поручить масса Хаммонд, но не могу тебе позволить околачиваться без толку. Вот. — Она притащила поднос с ножами, а также кирпич, миску воды и тряпку. — Начистишь. Знаешь, как это делается?

Драмжер отрицательно покачал головой.

Лукреция Борджиа показала ему, как тереть лезвие о мокрый кирпич и как полировать его тряпкой.

Обед был съеден, посуда вымыта и убрана, в кухне стало тихо. Лукреция Борджиа рухнула на табурет и сбросила бесформенные шлепанцы. Глубоко вздохнув, она привалилась к стене, обмахиваясь краем передника.

— Скоро от массы Хаммонда вернется Брут. Он скажет тебе, что делать дальше. Будешь ему помогать. Может, когда-нибудь ты тоже станешь дворецким, если окажешься смышленым. Надеюсь, ты не чета Старине Уилсону — тот не больно умен.

— Зато он сильный, — вступился за Олли Драмжер, — и здорово дерется.

Он обернулся на скрип открываемой двери. Это был Бенони. Драмжер наблюдал, как паренек неслышно затворяет дверь и мягко ступает кожаными башмаками по полу. Одежда на нем была изящная, лицо цвета слоновой кости красиво, губы капризно надуты, черные локоны спускались на плечи. На оценивающий взгляд Драмжера Бенони ответил подозрительным и тревожным взглядом.

— Этот ниггер останется в доме? — спросил он у Лукреции Борджиа, тыча в Драмжера пальцем.

— Это — Драмжер, он будет слугой в доме.

— Черный негр с плантации! — Паренек презрительно скривил губы. — Чернее некуда!

— Он не черный! — Судя по тону Лукреции Борджиа, она невысоко ценила Бенони. — К тому же вы с ним братья.

— Такой черный ниггер не может быть моим братом. Все остальные дети моей матери проданы — масса Холкомб купил их маленькими.

— Ну и что? — не унималась Лукреция Борджиа. — У вас с ним один отец — Драмсон. Так что познакомьтесь. — Она повернулась к Драмжеру. — Это Бенони. Он — сын Регины, но отец у вас был общий. Бенони — любимчик миссис Августы.

Драмжер вспомнил, что раньше, видя Бенони играющим в одиночестве рядом с Большим домом, он принимал его за белого. Он приветливо улыбнулся, решив проявить дружелюбие, несмотря на показанный ему в беседке язык.

— Будете вместе спать, — сообщила Лукреция Борджиа, продолжая обмахиваться. — Молодой масса Уоррен улегся?

Бенони кивнул.

— Тогда помоги Драмжеру чистить ножи. Когда закончите, отведи его на верхний этаж и покажи, где он будет ночевать.

Бенони с ненавистью взглянул на всесильную кухарку. Его бесила необходимость заниматься на пару с Драмжером ручным трудом.

— Никому я не стану помогать чистить ножи! Кухонные дела — не моя забота. И спать с вонючим негром с плантации я не намерен! Пусть дрыхнет в амбаре вместе с Аяксом. Меня прислала сюда миссис Августа: ей понадобилось, чтобы вы принесли ей из ручья кувшин холодной воды.

— Миссис Августа так и сказала? — встрепенулась Лукреция Борджиа. — Чтобы я принесла кувшин? Врешь ты все! Миссис Августа никогда так не скажет.

Бенони не мог и мечтать сладить с Лукрецией Борджиа, которая хозяйничала в доме еще до того, как здесь появилась Августа Максвелл, жена Хаммонда. Он опустил голову, не решившись упорствовать во лжи.

— Сам и иди за водой, — распорядилась Лукреция Борджиа, показывая на дверь длинным черным пальцем, — и больше не смей указывать мне, что делать, желторотый чертенок! Раз масса Хаммонд велит тебе спать вместе с Драмжером, тебе придется подчиниться. Раз я велю тебе показать Драмжеру, где ему ночевать, то ты так и сделаешь, не то я тебя поколочу. А теперь беги к мамочке, пусти слезу, заставь бежать к миссис Августе с жалобой, что я тобой помыкаю. Миссис Августа придет ко мне и скажет: «Будь с Бенони ласковее, Лукреция Борджиа, он такой ранимый!» Слыхали — «ранимый»! Да ты силен, как мул, вот что я тебе скажу! Придется мне поведать миссис Августе, какой ты бесстыжий лгунишка, так что она сама вздует тебя по первое число. Лучше сам беги за водой для миссис Августы, раз она тебя послала. Она тебя за этим отправила?