Джудит Гулд - Вторая любовь

— А теперь ты ведешь себя глупо, дорогая, — отозвалась Алтея, делая еще глоток вина.

Как только она поставила бокал, тут же материализовался официант с новой охлажденной бутылкой. Привычным движением руки он наполнил бокал старшей миссис Уинслоу, не пролив ни капли.

Глория жадно взглянула на бутылку.

— Я бы не возражала выпить бокал этого вина, — произнесла она.

Официант вопросительно взглянул на Алтею, которая отпустила его со словами:

— Спасибо, этого достаточно.

Глория почувствовала, как запылало лицо от унижения и обиды.

«На этот столик никакого мороженого! — подумала она с раздражением. — Нет, мэм! Старая летучая мышь натренировала обслугу так, что они у нее будут прыгать сквозь горящие обручи и ждать, пока им бросят подачку за то, что они не налили выпить молодой миссис Уинслоу. В этом я не сомневаюсь. („Она же пьет, вы ведь знаете. Это только ради ее, бедняжки, блага”. Ай-яй.)».

Господи, как же это раздражает! Если бы королеву Тоуд-холла действительно это заботило, она бы выбрала ресторан, не имеющий лицензии на продажу спиртного. Но это было бы слишком просто.

«И кроме того, — сообразила Глория, — я не нужна старухе совсем трезвой. Это желание не идет от сердца. Она, вероятно, считает, что меня легче контролировать, если иметь возможность время от времени выдавать мне выпивку, пока это отвечает ее целям!»

Есть только один способ обыграть эту кошку!

— Прошу прощения, мама, — произнесла Глория, беря сумочку и поднимаясь на ноги, — мне нужно пойти попудрить нос.

Улыбка на лице Алтеи замерзла.

— На твоем месте, я бы этого не делала, дорогая. Невестка уставилась на нее.

— О чем это вы?

— Я о ловкости, обмане, хитрости. — Алтея делала круговые движения ножом, словно заклинаниями заставляя Глорию сесть.

Невестка застыла на полдороге.

— Я, честное слово, не понимаю, что вы имеете в виду. — Она воинственно задышала.

Пожилая женщина подняла на нее глаза.

— Мое дорогое дитя, — спокойно произнесла она, — мы обе точно знаем, что я имею в виду. Ты и так уже накачалась, частично благодаря двум предыдущим визитам в дамскую комнату, вне всякого сомнения. Ты ведь понимаешь, что этот запах мяты не обманул меня ни на йоту?

— Верно. — Глория невесело рассмеялась. — А есть ли в этом ресторане хоть кто-нибудь, кто подаст мне выпить без вашего разрешения?

Алтея вздохнула.

— Мне бы хотелось, чтобы ты перестала оскорблять мой ум. Прошу тебя, дорогая. Ты считаешь, что я не знаю о тех запасах, которые ты носишь с собой?

— Запасы? — обороняясь, повторила Глория. — Что еще за запасы? Мне бы хотелось знать, о чем вы говорите.

— Я говорю о припрятанных бутылках. Я говорю о фляжке или бутылке, или что ты там прячешь в своей сумочке, а может, где-то еще.

«Вот дерьмо! — подумала Глория. — Старый ястреб видит меня насквозь !»

Она глубоко вздохнула. Потом медленно опустилась в свое кресло, повторяя про себя магическую фразу. Два миллиарда долларов. Вдох. Два миллиарда долларов. Выдох.

Алтея смотрела на нее тяжелым долгим взглядом.

— Знаешь, Глория, я так ненавижу ультиматумы. Они могут произвести совсем обратный эффект. И тем не менее, если ты не начнешь вести себя нормально, что ж… Ты не оставишь нам выбора.

Глория перегнулась через стол.

— И что тогда, мама? — спокойно спросила она. — А если я не соглашусь ходить по ниточке? Что случится тогда? Не надо, не говорите. Позвольте мне угадать. Вы позвоните Торквемаде, и в ход пойдут тиски для пальцев и электроды. Так?

— Что ты, моя дорогая! Ты не понимаешь, о чем говоришь!

— Зато я понимаю, о чем говорите вы, мама. Вы угрожаете тем, что меня снова запрут. И не говорите мне, что я ошибаюсь.

Алтея позволила себе чуть пожать узкими плечами, как подобает леди.

— Будем надеяться, что до этого мы не дойдем, хорошо? Это все так неприятно.

«Неприятно! — Открыв рот от удивления, Глория смогла только моргнуть. — Господи Иисусе Христе! Это все равно, что назвать Великую пирамиду из Гизы садовым украшением!»

Да, ее свекровь — это просто произведение искусства. Сидит здесь эдакая безобидная леди со взбитой прической, в хорошем шерстяном абрикосовом костюме и настоящем жемчуге, которому нет цены, едва пригубливая ленч и потягивая маленькими глоточками вино, и одновременно бросает бомбы. Кто бы на нее ни взглянул, он поклялся бы, что она обсуждает премьеру оперы или балета.

— К вашему сведению, мама, — натянуто произнесла Глория, стараясь сдержать гнев и не повышать голоса, — в последний раз они сломали мне два ребра и бедро!

Старая леди даже не моргнула.

— Не говори глупостей, — возразила она. — Моя дорогая, мы обе знаем, что произошло.

Глория уставилась на нее.

— Одна из нас знает наверняка, — хрипло прошептала она, ее глаза наполнились слезами. — И простите меня, мама, но, черт побери, я там была.

Алтея проигнорировала ругательство.

— Тогда ты точно понимаешь, что несмотря на то, что тебя связали, все твои травмы явились прямым результатом того, что ты билась в конвульсиях, пока тебя вытаскивали. — Алтея помолчала и щелкнула пальцами, отправляя сюжет в прошлое. — Но давай оставим эту мрачную тему, верно? Теперь, когда нам обеим известна наша позиция, не заказать ли нам кофе и десерт? Здесь пекут наивосхитительнейший теплый шоколадный торт с трюфелями.

— Прошу вас, — равнодушно отозвалась Глория, — я воздержусь.

— Но ты же не проглотила ни кусочка!

Глория подумала, что скорее преломит хлеб с дьяволом. Но сказала:

— Пожалуйста, простите меня, мама, но мне действительно пора идти. Мне надо кое-что обдумать.

— Да, дорогая, я отлично понимаю. Что ж, беги и подумай о том, что я сказала. — Алтея подставила щеку для поцелуя.

Глория послушно прикоснулась к ней губами и подумала: «Интересно, на что похож поцелуй Иуды?»

Выходя из зала ресторана, она все еще глубоко дышала, пытаясь успокоиться, и старалась представить, как будет выглядеть куб в два миллиарда, сложенный из купюр по сто долларов.

«Два миллиарда долларов, — все повторяла про себя молодая женщина, — два миллиарда долларов…»

Это ее мантра, ее цель, смысл ее существования.

И в который уже раз Глория задумалась о том, стоит ли игра свеч.

В Аспине уже вовсю бушевала зима. Снежная перина укрыла склоны, облюбованные лыжниками, отели были переполнены, и кинозвезды, богатые и знаменитые, и никому неизвестные богачи оккупировали свои уединенные рубленые особняки. Угнездившийся у подножия горы, на высоте почти в восемь тысяч метров над уровнем моря и окруженный четырьмя снежными пиками городок, выросший рядом с серебряными рудниками и превратившийся в рай для жителей Голливуда, стал зимним курортом мирового уровня с роскошными бутиками, ресторанами с особой кухней, пешеходными улочками и круговоротом небрежной ночной жизни.