Тереза Крейн - Райский уголок

— С вами все в порядке, мадам?

Она подошла поближе, выражение ее лица было озабоченным.

— Нет, Мэйси, — собравшись с силами, произнесла она. Бледное некрасивое лицо горничной плавало в ее глазах. — Кажется, я себя плохо чувствую. Наверное, надо послать за доктором Оливером.

Она отказывалась сообщить Тоби о своем недуге, пока была еще хоть какая-то надежда спасти ребенка. Затем, когда стало очевидно, что короткая злополучная беременность закончилась, едва начавшись, она сквозь боль и отчаяние согласилась, что надо позвонить в офис мужу.

Тоби еще не вернулся, когда началось кровотечение, и из нее вышел комочек, которому не суждено было стать хотя бы недоношенным ребенком.

Хьюго Феллафилд, стоя у окна гостиной с бокалом вина, которое даже не пригубил, задумчиво и печально смотрел на летний парк, окружавший Брекон Холл. Он обернулся, когда в комнату вошла Фиона, уже переодетая к обеду.

— Привет, дорогой. — Фиона подставила ему для поцелуя щеку, кожа ее была нежной и гладкой. — Сегодня ты был занят целый день! Разве можно столько работать? Ты закончил свои дела?

— Более или менее. Сэр Джеймс просил сказать тебе, что будет здесь через полчаса. Он не успел просмотреть все бумаги.

— Ничего страшного, я уже предупредила на кухне, что обед немного задержится. Милый, будь любезен, налей мне немного вина.

Фиона уселась на диван с потертой обивкой, подогнув под себя ноги. Огромный черный ньюфаундленд неторопливо подошел и развалился на полу поближе к хозяйке. Прислонившись к дивану и задрав голову, он не сводил с нее глаз, как бы умоляя погладить его. Она рассеянно протянула к нему руку, устремив взгляд на высокого, загорелого молодого человека, пока тот наливал ей напиток.

— Наконец-то у нас появилась возможность поговорить. Ты давно вернулся?

— Примерно пару недель назад.

То, что Хьюго приехал в Брекон сам не свой, легко определил бы всякий, кто хоть немного знал его. В его улыбке, прежде легкой и добродушной, появилась напряженность, а манера держаться говорила о том, что он погружен в свои мысли.

— Как все прошло?

— Путешествие? О, чудесно. — Хью пришлось сделать заметное усилие, чтобы освободиться от мрачных мыслей, одолевавших его перед тем, как Фиона вошла в комнату. — Дело процветает. У нас превосходный урожай винограда. Особенно хорош тот, что посадили в прошлом году. Да и погода обещает быть замечательной.

— А как твоя мать?

Впервые его лицо озарила искренняя улыбка.

— Она прекрасно себя чувствует и шлет тебе привет. Просила узнать, когда ты сможешь вновь навестить ее. Надеюсь, тебе приятно это услышать? — Он пересек комнату, подал ей напиток и сел на диван напротив, по-прежнему не выпуская из рук свой бокал.

— Спасибо, я очень рада. Надеюсь, очень скоро. Возможно, после возвращения из Ниццы. Я с удовольствием вспоминаю нашу последнюю поездку. Должно быть, сады в Квинта-до-Соль сейчас выглядят изумительно.

— Без сомнения. Мама просто кудесница.

— Потому что она обожает свой сад. Для нее он самый лучший в мире.

Он кивнул в ответ.

Фиона задумчиво потягивала напиток, наблюдая за Хью.

— Твой отец — он ведь не очень часто бывает на острове?

— Что? О, нет. — Хью снова погрузился в свои думы. — Нет, не часто. Раза два в год, а то и реже. Я полагаю, он слишком занят. А мама терпеть не может Лондон. Для нее невыносима долгая разлука с домом и садом.

Его голос звучал спокойно. Стало быть, он тревожился не о семье. Фиона часто размышляла о довольно странных взаимоотношениях между Спенсером Феллафилдом и его спокойной, добродушной, но далеко не покорной женой. Однако как бы ни складывались семейные дела, было совершенно очевидно, что не они являлись предметом беспокойства их младшего сына. В таком случае, это Рейчел. Кто же еще? Фиона испытывала сочувствие к молодому человеку, в некотором роде почти вину. Что заставило ее думать, что эти двое подходят друг другу? Что еще натворила Рейчел? Фиона решила, что у нее нет возможности тактично выяснить причину, не задавая откровенных вопросов. Впрочем, она всегда предпочитала действовать прямо. Потягивая вино, она наблюдала за Хьюго. Затем спросила:

— Ты часто встречался с Рейчел с тех пор, как вернулся?

Он не сделал попытки скрыть свою подавленность.

— Только однажды.

Внезапно он поднялся, и, отойдя к окну, остановился у него, глядя на угасающий свет летнего вечера. Фиона ждала, предоставив ему самому решать, стоит ли продолжать этот разговор. Он повернулся. Его лицо оказалось в тени. Лучи заходящего солнца, падающие из окна, золотили его светлые волосы.

— Я хочу, чтобы она вышла за меня замуж.

— О, дорогой!.. — слова, в которых явственно прозвучало сочувствие, вырвались у Фионы прежде, чем она успела остановить их.

— Разумеется, она отвергла мое предложение. Даже не желает слушать меня, только сердится. Или хуже того — смеется, и это бывает чаще, — Он сделал быстрое, полное отчаяния движение. — Фиона, я безумно люблю ее. Я не могу жить без нее…

— Ты не сможешь жить с ней, мой дорогой.

Хьюго не обратил внимания на ее слова. До сих пор он сдерживал свои чувства, ему не с кем было поделиться, некому излить душу. Те страдания, что он пережил за последние две недели, стали для него нестерпимыми.

— А теперь она и вовсе отказывается видеть меня. — Он залпом осушил свой бокал. — Ты не возражаешь, если я налью себе еще?

— Пожалуйста.

Плеснув в бокал небольшую порцию виски, он продолжал говорить:

— Я позвонил ей, когда вернулся двенадцать дней назад. Я думал только о ней все это время. Я… я рассказал о ней маме, и она предложила пригласить ее на остров — немного отдохнуть, понимаешь? Путешествие туда — уже само по себе наслаждение, ты ведь знаешь. Я думаю, маме просто хотелось познакомиться с ней…

Он посмотрел на свой бокал, отпил из него немного и вернулся на прежнее место. Лениво передвигаясь, собака примостилась у его ног, и он потрепал ее за уши. Весь его вид говорил о том, что он несчастен.

— Наверное, я был слишком откровенным. Мама определенно заподозрила, что это нечто большее, чем обыкновенная дружба. Как бы то ни было, Рейчел пригласила меня зайти к ней. Мы могли бы поужинать вместе, как сказала она, и я рассказал бы ей о путешествии. — В его голосе послышались нотки горечи. — И вот я явился — с шампанским и розами… — он уныло рассмеялся, — …чтобы узнать, что в последнюю минуту она решила пригласить с полдюжины своих проклятых болтливых друзей. Они остались с нами. Боже мой, и как остались! Они пили мое шампанское и смеялись надо мной. И Рейчел приняла в этом участие — ты знаешь, какой она может быть… — он запрокинул голову и быстро осушил бокал.