Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. В ладонях судьбы

— Я все придумала, Мина, — вздохнула девочка. — Я закрыла глаза за столом просто потому, что хотела посмеяться над мадемуазель Дамасс. Она часто закрывает глаза, когда ест! А как прыгают с парашютом, ты сама мне объясняла. Думая об этом, я сделала этот рисунок.

— Нутта и Лоранс, а также Мукки уверены, что ты видела их отца и не решаешься сказать нам правду!

Эрмина хотела приласкать свою сестренку, но Киона отстранилась и, еле сдерживая слезы, возразила:

— У Тошана все хорошо. Я ничего не видела! Я стала нормальной с тех пор, как мой отец подарил мне этот кулон. Раньше он принадлежал его прабабушке, Альетте Шарден. Разве я не могу развлекаться, как все, нарисовав птицу с человеческой головой?

— Ладно, я тебе поверю, — нехотя сдалась Эрмина. — У меня остался один маленький вопрос, и ты сможешь пойти наверх переодеться. Ты ведь знаешь наши правила на зимние месяцы? Все в ночных рубашках, тапочках и халатах на ужине, а потом быстро в кровать с правом почитать полчасика.

Киона не сводила глаз с входной двери, опасаясь вторжения Шарлотты в сопровождении ее брата-здоровяка Онезима. Чем больше проходило времени, тем сильнее ее обуревали сомнения. «Имела ли я право прятать немецкого солдата? Но это же не настоящий солдат! Я сердцем почувствовала, что он добрый и очень грустный».

— Милая моя, ты сегодня выглядишь странно, — встревожилась Эрмина. — Мадлен и Мирей подозревают тебя в том, что ты таскаешь у них продукты. Но я не верю, что это ты. У тебя нет никаких причин для этого, но мы должны найти виновного. А если ты действительно замешана в этой истории, скажи мне, я не стану тебя ругать.

Попав в ловушку, Киона расплакалась окончательно.

— Я очень устала, Мина, — пожаловалась она. — И хочу спать. Я замерзла, когда каталась на Базиле.

Эрмина прижала девочку к себе, шепча ей на ухо извинения. Она уже начала забывать, что пришлось пережить ребенку в пансионе, и в очередной раз упрекнула себя за то, что проявила излишнюю настойчивость.

— Скоро станет очень холодно. Выпадет слишком много снега для твоих прогулок на пони. Разумеется, ты устала, моя дорогая. Пойдем, я уложу тебя в кровать и принесу тебе тарелку супа.

Проявляя заботу, она отнесла девочку на второй этаж. Радуясь тому, что так легко вышла из затруднительного положения, Киона промурлыкала:

— Не бойся, моя Мина! Тошан жив. Если бы его не было в живых, я бы знала. И если бы ему грозила опасность, я бы тоже это почувствовала. Я еще чувствую какие-то вещи, меньше, чем раньше, но все же немного.

— О, ты меня успокоила! Спасибо, моя родная!

Киона позволила себя раздеть, помыть и уложить. Она с улыбкой устроилась под толстым розовым одеялом. Лампа у изголовья излучала приятный свет. Чугунная печка мирно гудела.

— Как ты думаешь, Мина, Шарлотта придет сегодня вечером? — неуверенно спросила девочка.

— Думаю, да… Наша Лолотта любит поболтать за чашкой чаю! Она поднимется тебя поцеловать, если ты еще не будешь спать. Сейчас принесу тебе ужин.

Эрмина вышла, легкая и грациозная. Киона с облегчением вздохнула. Она была почти уверена, что Шарлотта не выдаст Людвига, поскольку иначе быть не могло. «Если за мной сегодня пошла именно она и никто другой, значит, так должно было случиться!» Никогда бы Киона не стала показывать крошечное окошко Мадлен и даже своей Мине, и еще меньше Мукки и близняшкам. Только Шарлотта имела право увидеть молодого немца.

«Завтра я все узнаю, — сказала она себе, коснувшись золотого медальона на своей груди. — Завтра».

Тем временем Шарлотта входила в роскошный дом Шарденов. Мадемуазель Дамасс играла на фортепиано в гостиной, и музыка соответствовала мечтательному настроению девушки. Она направилась в кухню, подавляя робкое желание танцевать. Экономка бросила на нее сердитый взгляд и заворчала:

— Где ты так долго бродила? Я уже начала беспокоиться. Киона вернулась час назад. И даже не зашла пожелать мне доброго вечера! Надеюсь, она хорошо закрыла дверь сарая.

— Да, я проверила. У Базиля достаточно воды и сена. Мне нужно с тобой поговорить, Мирей. Но мне бы хотелось, чтобы ты не распространялась на эту тему.

— Боже милосердный! Какие тайны? Хватит меня интриговать, переходи к делу!

— Продукты у тебя действительно таскала Киона, — тихо призналась Шарлотта.

— Да? Но зачем?

— Я взволнована до глубины души! Она хотела приготовить посылку для своей бабушки Одины и тети Аранк. Монтанье сейчас тоже голодают. Малышка объяснила мне, что Тала всегда делилась своими запасами с родней, когда жила на берегу Перибонки. В общем, Киона все организовала. Она прятала все, что ей удавалось стащить, в дровяном сарае на соседней улице. Она также отнесла туда деревянный ящик и упаковочную бумагу. Мне пришлось ей объяснить, что она не сможет донести это в одиночку на почту. К тому же посылка никогда не дойдет до места назначения, поскольку почтальоны в лес не ходят. Завтра же пойду и все принесу обратно. А также расскажу об этом Эрмине, хотя она наверняка сильно расстроится.

Экономка опустилась на табурет.

— Вот, значит, как! Какая добрая девочка! Я даже прослезилась. Она добрее всех нас! Послушай, Шарлотта. Раз эти продукты уже покинули нас, тебе лучше попросить своего брата отвезти тебя в Роберваль и раздать все это нуждающимся в городе. Киону это утешит. В любом случае мадам привезет из своей поездки в Шикутими массу разных вкусностей. Я ее знаю, она достанет все, что ей захочется, даже на черном рынке, как говорят французы!

— Мне бы хотелось услышать мнение Мимины, — ответила Шарлотта.

— Твоей Мимине сейчас не до наших запасов. Овид Лафлер здесь, Овид Лафлер там! Мадам права, что так беспокоится, но ты же видела результат. Она высказала свое мнение о месье учителе, и теперь Эрмина с ней не разговаривает.

Запахло горелым, Мирей вскочила и бросилась к плите.

— Боже милосердный, моя фасоль! Я забыла про бульон! Она пришкварилась ко дну кастрюли!

Экономка засуетилась, пытаясь спасти ужин и стыдясь своей оплошности. Мадемуазель Дамасс продолжала играть какую-то грустную мелодию, и Шарлотта погрузилась в сладостную задумчивость. Она снова увидела детскую улыбку Людвига, когда они выкурили последнюю сигарету, сидя рядышком на соломенной подстилке. Им удалось понять друг друга, смешивая французский и английский язык. «У себя на родине он работает столяром. Он показал на мыло и жестами изобразил, как умывается, растопив немного снега на спиртовке, которую принесла ему Киона. Ох уж эта Киона! Маленькая скрытница. Настоящая мышка, снующая повсюду, не привлекая нашего внимания».

— Чему это ты улыбаешься? — проворчала Мирей. — Словно увидала младенца Иисуса в пеленках. Помоги мне лучше накрыть на стол.