Джессика Марчент - Любовь выше страсти

— Послушай, нам надо кое-что уладить прямо сейчас… — Его медовый взгляд был настолько фальшив, что Эми почувствовала себя почти Сарой Бернар. Ничего удивительного, что он не заметил ее жалких потуг, подумала Эми, если у самого рыльце в пушку. — Поедем со мной в Уэйбридж в следующее воскресенье. Я играю в гольф с Томми Дрю, а потом будет ланч…

Так вот в чем дело. Теперь Эми знала все. Ей была открыта настоящая причина сегодняшнего предложения.

Ее ученики такое поведение, когда надо добиться чего-то у более сильного, называют ползучим, а Роберт — плетением сети. Наверное, под воздействием удач бывшей жены он решился на экстрамеры. Как бы то ни было, его удостоили долгожданным приглашением в дом Томми Дрю, сына Джулиуса Дрю, президента компании «Ланг и Дрю».

А актер он никудышный, подумала Эми, словно была очень далеко от своего недавнего партнера. Тянет класс на третий, не больше. Да и у тех получилось бы лучше.

— Вечеринка? — спросила она.

— Будут только свои.

Он не мог скрыть своей радости.

— А я зачем? Я же чужая.

— Ты не будешь чужой. Ты будешь моей девушкой.

Эми стиснула зубы, чтобы случайно не выдать себя.

— Мы всего лишь встречаемся раз в две недели, — собравшись с силами, напомнила она ему. — Я… Сейчас у меня нет времени из-за школы. Надо готовить спектакль к Рождеству.

— Да перестань ты! — Он не скрывал своей ярости. — Я ведь прошу тебя выйти за меня замуж.

Выйти за него замуж… Или встретиться с Дрю как будущая жена, а потом и в самом деле стать женой. Все понятно, Роберт настолько ошибся с выбором, что Эми даже нечего ответить ему.

Какого черта им всем надо? Два года назад весной Энди пожелал, чтобы она растила с ним его виноградник. Потом австралиец Кев потребовал, чтобы она все бросила и отправилась с ним вокруг света в его вагончике. Наконец, в прошлом году Филипп не понял, почему она не хочет жить с ним в Париже и время от времени учить его английскому языку, когда она не будет занята глажкой его костюмов и приготовлением затейливых французских блюд…

Судя по всему, я не так веду себя, подумала Эми. Подаю неверные сигналы. Но какие тогда правильные? Она любила и понимала мужчин и отлично знала, как с ними ладить, недаром она столько лет ублажала своих обожаемых близких. Наверное, и они любили ее в ответ. Ну как она могла сказать мужчине, что у нее душа убегает в пятки от одной мысли, что ей надо жить с ним, вести хозяйство и присматривать за детьми? Поэтому она никогда не упускала случая сказать, как довольна своей теперешней жизнью, как не желает ее менять, но они ей не верили. Вот и Роберт не поверил.

— Я прошу тебя стать моей женой, — повторил он, не скрывая своего раздражения. — А ты болтаешь о каком-то дурацком спектакле.

Так не может больше продолжаться. Эми собралась с духом:

— Это будет хороший спектакль, — твердо возразила она. — Он будет хорошим, потому что в нем все продумано и отрепетировано…

— Ладно, ладно, — нетерпеливо перебил он ее. — Я уверен, что ты великолепно справляешься со своими обязанностями…

— Одна из репетиций назначена на следующее воскресенье.

— Отмени ее.

— А как же дети?

— Пусть побудут для разнообразия в настоящем мире. — Роберт даже не понимал, какая глубокая пропасть разверзлась между ними после его слов. — Пусть радуются, что видят тебя с девяти до четырех. За это время тебе платят.

— Дело не в деньгах…

Эми вздохнула, решив не препираться. Какой смысл? Их отношения — ошибка. Эми рассчитывала сказать ему это как-нибудь помягче, щадя его самолюбие, но разговор затягивался, и она понимала, как тщетны ее ожидания. Самое лучшее, что она может сделать, — это как можно быстрее исчезнуть из его дома. Набрав полную грудь воздуха, она вытянула руки на пледе и тотчас вспомнила, что лучше ей не шевелиться.

— Извини, Роберт. Ответ — нет.

Он смотрел на нее в упор, отказываясь понимать.

— Нет, — повторила она. — Я не хочу выходить за тебя замуж.

— Ты предпочитаешь учительствовать?

Он произнес это таким тоном, что Эми открыла было рот, желая сказать ему, какая это замечательная работа, как она любит ее и ни за что не откажется от нее ради тяжелой и бессмысленной замужней жизни. Быть учительницей в тысячу раз лучше, чем быть чьей-либо женой. Довольно того, что она всю свою юность занималась тем, чем занимаются обычно жены…

Однако подобный монолог не привел бы ни к чему хорошему.

— Мне нравится моя работа, — как можно мягче проговорила Эми. — И ты прав, я собираюсь и дальше учительствовать.

— А как же дети?

— Я… Мне достаточно учить их. И баловать моих племянников и племянниц, — добавила она, подумав.

— Но тебе же нужны твои собственные дети. Всем женщинам нужны.

— Наверное.

— Ты не любишь детей?

— Ну, конечно же, люблю.

Эми вспомнила свой седьмой класс. Наглаженная форма, чистенькие лица, волнение. Все такие прелестные и совершенно неузнаваемые с возрастом.

— Я очень люблю детей. И я получаю все, что мне нужно…

— От чужих детей. Но ты же не знаешь, что значит иметь собственных.

— Ты забыл, я растила Гарета с самых первых минут его жизни.

— Все равно, это не то.

— Может быть, и не то, но с меня достаточно. Я люблю малышей, — продолжала Эми, стараясь не навредить себе. — Но не забывай, я работаю с теми же малышами, только повзрослевшими.

— Это не то…

— Естественно. Не будем говорить о беременных девчушках, десятилетних грабителях и воришках, потому что они исключения…

— Рад это слышать.

— Я говорю об обычных детях, — продолжала Эми, не обращая на него внимания. Умные девочки, которые не желают ничего делать. Милые мальчики, которые не моются. Смешливые дурачки. Ябеды. Упрямицы. Маленькие женщины…

— Наши будут не такими.

— Такими, — сказала она, вспомнив, как менялись ее любимые братья в четырнадцать лет. — Все подростки ужасные, но всем приходится через это пройти.

— Правильно. Но через год-два…

— А кто должен быть с ними эти два года? Их несчастные…

— Тебе за это платят, разве не так?

Не договорив, Эми закрыла рот и зло уставилась на Роберта. Надо было заранее предвидеть, что она ни в чем его не убедит.

— Если ты так ненавидишь свою работу, — продолжал он, — что же ты держишься за нее? Не понимаю.

Эми с раздражением подумала, что он и вправду поверил, будто она плачется на свою судьбу. Ему даже в голову не пришло, что речь идет не об учителях, а о родителях. Он вообще еще не думал, каково быть отцом. Она-то хотела сказать «несчастные мамы», ведь это матери изо дня в день мыкают горе со своими детьми-подростками. А с нашими буду биться я…

— Почему ненавижу? — Эми решила не тратить зря время на объяснения. — Мне нравится быть учительницей, и я справляюсь с работой, поэтому не хочу ее бросать.