Виктория Клейтон - Дикие сердцем

Мне было двенадцать. Я стояла в холле нашего дома и ожидала такси. Мне предстояло ехать на вокзал — поезд в первый раз увезет меня в школу. Сердце колотилось в груди от ужаса. Я перебирала вещи в дорожной сумке. Все ли на месте, ничего ли я не забыла? Огромный чемодан сдали в багаж, и он уже ехал к месту назначения. У меня осталась лишь красная сумка с умывальными принадлежностями. В сумке, завернутая в полиэтиленовый пакет, пряталась нога Еванджелины. Отец вернулся домой неожиданно рано, гораздо раньше обычного.

— Очень хорошо. Я так торопился — хотелось застать тебя дома. Все в порядке, малышка? — отец называл меня малышкой только тогда, когда Фэй не было в переделах слышимости.

— Да, все хорошо, — бодро ответила я.

Я старалась выглядеть как обычно, но в душе молила Бога о чуде. Я готова была погибнуть в автомобильной катастрофе, лишь бы не уезжать из дома.

— Моя девочка, я буду очень скучать…

Отец выглядел сконфуженным, произнося эти слова. Я прекрасно понимала, что он не искренен. Уже несколько недель Фэй рассказывала всем знакомым о том, что в сентябре отправляет меня в школу-интернат. Каждый раз, заводя разговор на эту тему, она закатывала глаза и глубоко вздыхала, словно давала понять, что ей нелегко будет выдерживать мое присутствие в оставшееся время. За день до моего отъезда Фэй приказала кухарке накрыть ужин на двоих в библиотеке. Она заказала шампанское, фуа-гра и телячьи котлеты — свои самые любимые блюда. Я случайно вошла в библиотеку и увидела пышный букет на столе.

— Фэй хочет подбодрить твоего отца, — мягко ответила кухарка на немой вопрос в моих глазах.

Мы обе понимали, что это неправда.

— Не забывай нас, пиши, — сказал отец. Он вытащил записную книжку. — Напомни, когда в школе первый родительский день, чтобы я смог навестить тебя?

— Третьего октября. Но ведь ты и Фэй собирались в гости к Чаттертонам в этот день.

— Очевидно, мы что-то перепутали.

— Я слышала, как Фэй договаривалась по телефону. — Я смотрела на отца с мольбой.

Мне так хотелось, чтобы он хотя бы на этот раз топнул ногой и отказался следовать планам Фэй в мой первый выходной в ненавистной школе. Я вытащила из сумки сандвич с курицей, который приготовила для ленча, и откусила огромный кусок. Мне нужно было сделать хоть что-нибудь, что могло бы утешить меня. Отец похлопал меня по плечу.

— Мы не можем всегда делать то, что нам хочется. — Слезы покатились у меня по щекам. Сандвич застрял в горле. — Что случилось? Ты же смелая девочка. — Отец торопливо огляделся. — Я заехал в «Underwood» по пути домой. — «Underwood» был любимым ювелирным магазином Фэй. — Я кое-что тебе купил. — Отец вытащил из кармана наручные часы с овальным циферблатом и ремешком из змеиной кожи. — Посмотри, какая прелесть! — Он застегнул ремешок на моем запястье.

Часы стали первым в моей жизни украшением. Как только я увидела их на своей полной, покрытой веснушками руке, сердце сжалось, я поняла, что смогу выполнить все, что от меня требуют. Я знала, что смогу покинуть отца, и добрую кухарку миссис Поуп, и кота, который жил в соседнем доме. Я поняла, что справлюсь, что смогу ужиться с сотнями незнакомых людей. Мне уже показывали эту школу. Я хорошо запомнила мрачные классные комнаты, голые стены с облупившейся краской и всепроникающий запах дезинфицирующего раствора — он ощущался везде, даже в спальных комнатах.

Фэй вышла из гостиной. Она увидела отца и не смогла скрыть раздражения.

— Ты не сказал, что вернешься домой так рано. Когда же, наконец, приедет это такси? Что это у тебя на руке, Эльфрида? — Я опустила рукав серого школьного форменного пиджачка, но, очевидно, не достаточно быстро. — Покажи мне, немедленно!

Я с мольбой взглянула на отца.

— Я купил ей эту безделушку. Она ничего не стоит.

Фэй взяла меня за руку и потянула рукав вверх.

— Чарльз, какой ты глупец! Часы разобьются в первый же день. Я не удивлюсь, если директор школы конфискует их. Часы слишком хороши, чтобы носить их в школе. Отдай их мне! Ты получишь часы обратно, когда приедешь домой на каникулы.

Фэй протянула руку. Я укусила ее. Капли крови выступили у Фэй на костяшках пальцев. Мое настроение заметно улучшилось. Фэй завизжала и ладонью ударила меня по щеке так сильно, что мои очки слетели, пролетели несколько метров по комнате и с хрустом ударились о пол. Стекло в одной из линз треснуло Мне было все равно. Будущее казалось настолько безрадостным и унылым, что терять было нечего. Кроме того, я знала, что уезжаю на шесть долгих недель, у Фэй не получится отомстить мне. Миссис Поуп прибежала взглянуть, что происходит. В эту минуту затрезвонил дверной звонок. Отец не двинулся с места. Он был в растерянности, не знал, что предпринять. Миссис Поуп вытолкала меня за дверь и посадила в такси.

— До свидания, Фредди. Я знаю, ты не виновата. Благослови тебя Господь…

— Я виновата, миссис Поуп! — прокричала я, прижав голову к еще открытой дверце. — Жаль, что не укусила ее сильнее. Зато у меня остались часы. Посмотрите!

— Красивые часы, дорогая. Ты уезжаешь далеко, веди себя там прилично. Бьюсь об заклад, что у хозяина будут проблемы. Не хотела бы я оказаться на его месте. — Затем миссис Поуп захихикала. — Она получила по заслугам. — Глаза миссис Поуп наполнились слезами. — А сейчас, детка, поцелуй меня на прощание!

Я крепко обняла миссис Поуп и поцеловала в щеку. Водитель нажал на газ. Миссис Поуп захлопнула дверцу, и машина тронулась с места. На станции я одиноко бродила вдоль перрона. День выдался на удивление жарким. Я здорово вспотела в плотном плаще из серого твида. Вдруг я заметила стайку девочек, одетых точно в такую же форму, как и у меня, но без плащей. В руках у девочек были деревянные сачки. Девочки играли, весело смеялись, громко визжали, бегали друг за другом. Мне было не по себе — девочки внушали непреодолимый страх. Я так и стояла в отдалении, опасаясь приблизиться, как вдруг хмурая женщина со свистком на шее подошла и спросила, как меня зовут. Девочки обращались к ней «мисс Тил».

— Тихо! Хилари, поправь шапочку. Жаннет, перестань разговаривать так громко! Не забывайте, вы здесь лицо школы.

Меня отдали на попечение высокой девочке с длинными темными косичками. Девочку звали Лидия Уоррингтон-Смит. Она посматривала на меня с плохо скрываемым презрением. Я представляла собой довольно жалкое зрелище: разбитые очки, красное из-за жары лицо, капли пота на лбу и на щеках. На голове у меня была серая войлочная шляпа с полями, загнутыми вверх по всей окружности, как у котелка. А вот у девочек поля шляпок были кокетливо опущены вниз.

— Посиди пока здесь, — сказала Лидия, когда мы забрались в вагон, и указала на место в углу. — Повесь плащ на крючок. Тебе следовало отправить его с остальными вещами. Все так делают.