Ребекка Кристиансен - Однажды в Париже

Леви прислоняет голову к окну машины, когда мы разгоняемся, и я замечаю что-то у него в руке. Я осторожно достаю.

Кусочек бумаги из отеля с нацарапанными мною словами: Вышла немного прогуляться, вернусь к 2 – Кейра.

В больнице врачи куда-то увели Леви, оставив меня одну в приемном покое, где какой-то доктор взглянул на мое запястье и констатировал растяжение связок. Пока медсестра его перевязывала, мое колено начало трясти. Медсестра закатала штанину и сразу же позвала доктора. Похоже, коленная чашечка решила съехать со своего постоянного места жительства. Доктор с легкостью вернул ее на место. А меня вырвало в мусорную корзину.

А потом они оставили меня одну и пошли ждать маму и Джоша в ординаторскую. Теперь я осталась наедине со словами:

Скажи Кейре, что она самая лучшая сестра и что я люблю ее.

Думаю, что я ей больше не нравлюсь.

Вышла немного прогуляться, вернусь к 2.

Самая лучшая сестра. Леви, похоже, на самом деле ошибался.

Когда мама с Джошем, наконец, приезжают в больницу, мама идет к Леви, а Джош остается со мной.

— Привет, Король Тат, — говорит отчим, кивком показывая на повязки.

Я окидываю его взглядом, а он хихикает в своей неподражаемой манере.

— Я просто прикалываюсь, малыш, — отвечает Джош на мой немой укор. Он сидит на стуле около моей кровати и выдыхает, вероятно, самое длинное дыхание, которое я когда-либо слышала. — Боже, какое облегчение, что я снова могу шутить.

— Как он? — спрашиваю я, боясь услышать ответ.

— Леви пока спит и, вероятно, будет спать еще какое-то время. Он замерз и не может перестать дрожать. И Леви повышают уровень лекарств в крови. Но, скорее всего, он будет в порядке.

Теперь наступает мой черед сделать самый глубокий вздох в истории человечества.

— Я была такой глупой, Джош, — шепотом говорю я. — Это была…

— Не заставляй меня слушать, как ты говоришь, что это была твоя ошибка. Это не так.

— Но…

— И я не дам сказать тебе это каким-нибудь другим способом, Кейра. Леви сам принял решение не принимать лекарства. Ты не смогла бы контролировать это, даже если бы пыталась.

— Но я могла быть там, — шепчу я в ладони. — Я должна была быть там. Вместо этого мне хотелось провести время с каким-то глупым парнем. У него… У Леви было это в руке, когда я нашла его.

Я засовываю свою глупую и лживую записку в руку Джоша.

— Я опоздала. Должно быть, он пошел меня искать.

Джош, скрестив брови, перечитывает записку снова и снова. Могу сказать, что он сейчас взбесится. Накричит на меня.

— Эй, — говорит отчим мягким голосом. Я понимаю, что слезы текут ручьем по моему лицу. — Не плачь, Кейра. Никто не будет винить тебя за желание провести время с парнем. Конечно, возможно, ты могла бы поступить иначе, но у нас нет машины времени.

Я шмыгаю носом.

— Он был таким… таким другим, когда я нашла его. Как призрак.

— Это не ты сделала с ним, Кейра. Его собственный мозг сделал Леви таким. Не вини себя за это.

— Не говори этого при маме, — предупреждаю я Джоша, вытирая слезы повязкой. — Уверена, что она хочет убить меня.

— Смотри. — Джош замолкает. — Нет, серьезно, посмотри на меня.

Я делаю, как он говорит. Его глаза такие большие и честные. В миллионный раз я произношу беззвучную молитву, благодаря за то, что мама его встретила.

— Она на тебя не злится.

— Откуда ты знаешь?

— Потому, что ты делала, когда вся эта каша заварилась? Ты искала его. Ты не теряла надежды.

— Но ведь это очевидно, — отвечаю я. — Кто бы сдался? «О, смотрите, похоже, мой братец пропал, я сейчас лягу и умру».

— Кейра, будь серьезной.

Любой человек был бы полной задницей, если бы не сделал этих элементарных вещей, которые сделала я. На самом деле, я могла бы сделать гораздо больше. Не разочаровываться в Леви, в химических процессах в его мозгу. Быть более чуткой. Понять, что он был больным все это время. Зомби Леви, которого я увидела сегодня? Он был им на протяжении многих лет. Если бы я раньше почувствовала свою ошибку и проводила бы с ним больше времени, чего он так отчаянно хотел, возможно, он бы не предпринял попытку самоубийства. Ему бы было намного лучше.

— Все, о чем я прошу, это перестать винить себя за то, что ты просто человек, — говорит Джош. — Мы не могли просить от тебя большего.

Я не согласна, но молчу.

Джош аккуратно хлопает меня по ноге, стараясь не задеть колено:

— Если здесь и есть чья-то ошибка, то только моя.

— Эй, если я не должна винить себя за случившееся, то ты и подавно.

— Нет, серьезно, — говорит отчим. — Я знаю, что Леви постоянно возмущал меня. Он почти не признавал меня вот уже сколько лет? Я должен был попытаться изменить его. Попытаться изменить его отношение ко мне.

Я никогда раньше не слышала дрожи в голосе Джоша. Прямо сейчас, когда его глаза отчаянно бегали по покрывалу на моей кровати, будто на нем были написаны ответы, я впервые увидела его в нервном состоянии. Эта неопределенность в глазах не его. Я так сильно трясу головой, что мне становится больно.

— Не имеет значения, что думает Леви, — говорю я. — Ты самое лучшее, что когда-либо происходило с кем-нибудь из нас. Я годами пыталась переубедить его.

Джош кивает и скромно улыбается:

— Продолжай в том же духе. Ты единственная, кого послушает Леви.

Я наклоняюсь и обнимаю Джоша.

— В конце концов, я изменю его отношение к тебе. Обещаю.

Я не знаю, нахожусь я все еще в больнице из-за своих ран или потому что врачи все еще работают с Леви. Джош остается со мной, пытаясь развлекать меня, но я не вижу маму еще несколько часов. Когда она, наконец, подходит к моему завешенному шторами пространству, я вижу ее впалые глаза, красные от слез, и растрепанный больше обычного конский хвост. Джош встает и берет ее за руку.

— Какие новости? — спрашивает отчим.

— Работа крови нормализовалась, — отвечает срывающимся голосом мама. — Он… он не принимал свои лекарства, вероятно, с того времени, как его выписали из больницы. Он смывал таблетки неделями.

Я не даю ей больше ничего сказать.

— Тебе не нужно говорить, что это все моя ошибка.

Мама смотрит на меня. Наступает мертвая тишина.

Я продолжаю:

— Поверь, я это знаю, черт подери. Как, ты думаешь, я себя чувствую, зная, что ты была права? Мне нельзя доверять Леви – да мне даже саму себя доверять нельзя. Все это путешествие я была в двух шагах от психического расстройства. Как, черт возьми, я могла позаботиться о Леви?

Я понимаю, чего я так долго боялась, только когда слова вырываются изо рта. Глаза наполняются слезами. Мама молчит. Слезы мешают мне отчетливо ее видеть.

— Я сказал ей, Аманда, — шепотом говорит Джош. — Я сказал, что это не ее ошибка, что мы не виним ее, но…