Ната Элеотт - Полина. Мечты сбываются

Развернулась лицом к спальне, едва не потеряв равновесие.

Справившись с головокружением, оглядела помещение.

Необъятная кровать стояла посреди такой же круглой, размером с цирковую арену, комнаты. Слева, от пола до теряющегося где-то в облаках потолка, располагались широкие стрельчатые окна, завешанные прозрачным, вспыхивающим редкими золотистыми искорками, тюлем. У стен окна закрывали плотные шторы цвета айвори: препятствуя проникновению света снаружи и вбирая его в себя, они мягко светились.

С опаской подошла к окну. Не ощутив ничего подобного происходящему при моём приближении к двери, отодвинула тюль и осторожно притронулась пальцем к раме, которая тоже была цвета слоновой кости. А может быть, и сделана из этих самых слоновьих бивней: потому что и на вид, и на ощупь было – ну очень похоже. Успокоившись, приблизилась вплотную к стеклу и взглянула наружу.

За окном висел плотный туман, который, как и облака над головой, переливался белым перламутром. Подумалось, что там вообще ничего и нет, а само окно – всего лишь имитация… Стало муторно на душе, и захотелось плакать…

Подумав, что на это нет ни сил, ни времени, я пошла от окна вдоль стены, противоположной входной двери. Она оказалась покрыта такой же, как и постельное бельё, шелковистой тканью, но уже глубокого изумрудно-зелёного цвета. На ней, ни разу не повторяясь, были нарисованы лианы и деревца с цветами в бутонах и спящими на ветвях птицами. Рисунки были рельефными и выполнены столь реалистично, что казалось: вспугни птицу – и она взлетит…

Вскоре я обнаружила почти незаметный контур высокой двустворчатой двери. Едва я прикоснулась к её ручкам, как она отворилась.

Я очутилась в таком же просторном помещении. В полукруглом, во всю стену, эркере лежал большой молочно-белый ковёр с синим, напоминающим морозный узор, орнаментом по краю. На нём стоял покрытый однотонной скатертью круглый стол, окружённый, – я пересчитала, – девятью мягкими полукреслами с обивкой от почти белого до синего, без рисунка. В центре стола стояла низкая полупрозрачная вазочка с давно засохшими цветами. Их по-прежнему яркие лепестки, не изменившие, по-видимому, своего природного цвета, рассыпались по скатерти разноцветными пятнами.

Шторы и тюль были на пару тонов темнее и, соответственно, светлее скатерти. Стены оказались так же изукрашены ярчайшими изображениями местной флоры и орнитофауны. Хотя, как мне смутно помнилось, когда я в комнату только входила, они здесь были однородного тёмно-синего цвета…

Облака над головой почти ничем не отличались от тех, что я уже видела в спальне: разве что были более прозрачными, в просветах открывая лиловое, с яркой радугой в вышине, небо.

При этом обилие разноцветья в интерьере никакого отторжения у меня, любительницы сдержанных цветовых сочетаний, не вызывало. И, что было уж совсем неожиданно, даже нравилось своими чистыми и сочными тонами.

Прогулка на подгибающихся от слабости ногах далась мне достаточно тяжело, и я села в ближайшее кресло, подперев тяжёлую голову руками. Мой взгляд упал на засохшие лепестки, и мне показалось, что в их расположении на столе есть какая-то система. Я долго и добросовестно пыталась её разгадать, поворачивая голову то так, то этак, но ничего, кроме головокружения и нового приступа мучительной тошноты, это у меня не вызвало. Послание же, а в процессе постичь его тайный смысл я окончательно уверилась, что это послание и есть, осталось мною, к моему вящему сожалению, неразгаданным.

Передохнув, я встала и принялась рассматривать помещение дальше.

Вся мебель в этой комнате, как и рамы окон, были на вид из той самой слоновой кости, что и в спальне.

Вдоль стен в нишах между колоннами стояли шкафы с посудой. Но стеклянные створки шкафов предметы отражали столь смутно, что разглядеть себя теперешнюю ни под каким углом мне даже приблизительно не удалось. Я подошла к одному из них и, открыв, взяла из стопки верхнюю тарелку. Тарелка была лёгкой и, просвечивая на свет, выглядела, как фарфор. По её краю был нанесён такой же рисунок, как и на ковре. Я бросила взгляд на кружевную ленту во втором рукаве комбинезона: узор был почти таким же.

Открыла выдвижной ящик стоящего рядом комода. Изящное фраже было выполнено из материала, похожего на белый матовый металл. В следующем комоде лежали скатерти, напероны и салфетки в тон основному цвету.

Я вздохнула: ни к какому стилю увиденное отнести не удавалось, но моему придирчивому взгляду не состоявшегося художника-декоратора уцепиться было практически не за что. Оставалось лишь ощущение незавершённости в оформлении деталей.

Туман к этому времени немного рассеялся, и я увидела, что эркер обнесён широким балконом. Подойдя, внимательно осмотрела рамы в поиске замков или шпингалетов, но нашла только какие-то вертикально расположенные кнопочки. Не рискнув пока экспериментировать, продолжила искать двери, могущие привести к искомому мною предмету интерьера – зеркалу.

Следующая обнаружилась прямо напротив той, в которую я вошла сюда. Она так же легко открылась, и я, желая проверить свою догадку, медленно, не переступая порога, заглянула в следующее помещение.

Меня в данный момент интересовали стены. Они, как я правильно и предположила, были абсолютно однотонными, а облака под потолком – обычного белого цвета.

Цветовое решение этой комнаты выполнено было в гамме шартрез: от пресловутого цвета слоновой кости в рамах окон до интенсивно-зелёного оттенка на полу. Ковер с высоким ворсом скорее напоминал травяной газон, упруго пружинящий под моими босыми ногами. Мебель отсутствовала.

Само помещение оказалось чуть меньше предыдущих. Наряду с такими же высокими окнами в нём, с противоположной от них стороны, располагались пять отчётливо просматривающихся дверей. Я сделала пару шагов вперёд, внимательно наблюдая за реакцией стен. На них, по мере моего продвижения внутрь, проявлялись те самые рельефные рисунки. В облаках над головой загрохотало и они радостно заискрили.

Я оглянулась – рисунки на стенах столовой соответственно исчезали. А я окончательно убедилась, что всё это цветистое великолепие кочует по залам вместе со мной.

Я открыла первую дверь. Ту, что была посередине.

Это была ванная комната. То-есть, прямо перед дверью в комнате стояла гигантская полупрозрачная каменная на вид ванна с какой-то светящейся субстанцией, своими переливами напоминающей бензиновые пятна на воде. Субстанция, как будто в замедленном воспроизведении, бурлила и, безмолвно пыхтя, выталкивала на поверхность синий туман, переваливающийся через край ванны. Это первое, что бросилось мне в глаза. Уже потом я рассмотрела остальные удобства. В глубине был виден довольно живописный бассейн с небольшим водопадом, срывающимся с абсолютно реалистично выглядящей скалы, по которой взбирались уже живые цветущие лианы, тянущиеся к падающему откуда-то сверху яркому свету.