Полина Ли - Выжженное королевство

Я нахожу в себе силы встать только ко второму завтраку. На столе остались тарелки с различными фруктами, выпечкой и чай. Все уже успело немного остыть, пока я неспешно собиралась.

Отца здесь нет. Значит, он у себя в комнате или в лаборатории. Так даже лучше, не будет утренних причитаний в мой адрес. Я усаживаюсь за стол и кладу на тарелку кусочки моих любимых манго, дыни, ананаса. Эти фрукты напоминают своими цветами солнце, которое я вижу очень редко. Мои волосы тоже золотистого цвета, но они недостаточно яркие из-за постоянного времяпрепровождения в крепости.

Я беру с тарелки булочку, посыпанную сахаром и корицей, когда из-за двери появляется мой отец в белом лабораторном халате. Можно сделать вывод – он ещё не уходил.

– Рита, не налегай на сладкое, ты знаешь, что тебе нельзя, – вместо приветствия говорит отец. Как всегда. От него кроме указаний ожидать нечего. За меня решают, как одеваться, что есть, когда вставать. Никакой самостоятельности.

– И тебе доброе утро, пап.

– Ты сегодня очень поздно встала, – опять даёт мне «ценные» наставления отец. Он останавливается напротив меня, поправляя рукава халата. – Это неправильно, твоему будущему мужу это не понравится.

– Зато мне нравится, – возражаю я и кладу в рот манго.

– Такое поведение недопустимо для девушки столь высокого происхождения…

– Я поняла, – перебиваю я, не желая снова выслушивать нотации. – Больше такого не будет.

– Надеюсь.

Я доедаю остатки своего завтрака и собираюсь встать из-за стола, когда отец снова заговаривает:

– Сегодня к тебе зайдёт леди Линда, пусть освежит тебе в памяти правила хороших манер.

Я замираю на месте. Эти новости меня не радуют. Я не хочу полдня провести с этой старой каргой, почитательницей традиций. Она всю жизнь занимается моим воспитанием, и я вдоволь натерпелась.

– Зачем это? Я все хорошо помню.

– Повторить не помешает, тем более, что тебе через несколько дней восемнадцать. Я не хочу, чтобы ты показывала свою невоспитанность.

Это я невоспитанная? Да я уже почти наизусть помню все учебники по этикету и прочей бредятине. Мне даже в собственном доме не дают расслабиться.

– Хорошо, я сделаю как ты просишь.

Уже проще согласиться, чем пытаться отстоять своё мнение.

– Вот и славно.

Когда отец уходит, я могу дать волю своим эмоциям. Ненавижу этот город с устаревшими устоями. Все должны быть равны. Если ты девушка, то это не значит, что не можешь чего-то, что могут мужчины. Я не хочу быть милой вещицей, которая беспрекословно будет слушаться. Такая роль не для меня, когда он уже поймёт?

Скоро придёт моя мучительница. А я хотела сегодня ещё кое-куда сходить. Гулять по тёмным каменным коридорам удовольствие так себе, но другой жизни я не знаю. Вчера отец нашёл у меня книгу с описаниями экспериментов, проводимых в его лаборатории. Я долго уговаривала Амели мне ее принести, и в итоге она согласилась. Там с первых страниц представлены ужасы, которым подвергают грифов. Но до самых жестоких я не дочитала, так как отцу что-то от меня понадобилось (про что он забыл, как только увидел книгу, и с возмущениями ее отобрал). Такую литературу мне читать запрещено, поэтому книги я благополучно лишилась.

Не проходит и получаса, как Линда появляется здесь. По одному ее виду мне хочется сказать, какая она стерва. Леди в своём возрасте до сих пор носит облегающие платья (а ей около шестидесяти). Ее фигуре многие могут позавидовать, она сохранила свою стройность и ровную осанку с годами, а седые волосы укладывает очень красивыми причёсками. Сегодня она сделала себе довольно простой пучок, из которого не выбилось ни единого локона, а в испещрённых морщинами руках держит книги пыток в потёртых переплетах. У меня часто возникает желание бросить их в камин, чтобы была хоть какая-то польза.

– Доброе утро, дитя.

От ее пристального оценивающего взгляда мне хочется сбежать. Но я с прямой спиной встречаю ее. Показать слабину – дать повод для часовых нотаций. Этот урок я усвоила давно. Да, иногда могу показать характер, но не всегда мое «неподобающее» поведение сходит с рук. Иногда нужно уступить и играть по их правилам, как бы сильно они ни были неприятны.

– Приветствую вас, леди Линда. – Я делаю небольшой реверанс в соответствии с этикетом.

Она проходит к креслам у окна общей комнаты, а книги кладёт на небольшой круглый стол. Ни одобрения, ни осуждения на ее лице я не замечаю, что можно считать хорошим знаком. Линда опускается в одно кресло светло-красного цвета, а я сажусь напротив неё.

– Твой отец сказал, что ты от рук отбилась. Попросил повторить с тобой хорошие манеры.

– Ох, в этом нет необходимости, я просто сегодня немного проспала, а…

– Что? Почему ты позволила себе так поступить? Девушка не должна следовать только своим желаниям, – перебивает меня мегера. – Ты должна вставать раньше, чтобы успеть привести себя в порядок и встретить мужа бодрой улыбкой.

Я ее убью когда-нибудь. Слово «должна» слышится чаще остальных. С какой стати я обязана ставить чьи-то интересы выше своих? Этого никто не оценит, только себя буду мучить. Почему я иногда не могу себе позволить отступить от правил?

– Я долго не могла уснуть, вот и проспала, – продолжаю оправдываться я, надевая маску раскаяния. Линда изучает меня пристальным взглядом, по которому сложно понять, верит она или нет.

– Это потому, что сидишь весь день без дела. Вот ты доделала вышивку, которую я тебе принесла?

Нет, спасибо. Я и трети осилить не смогла, все пальцы исколола. И ещё зрение портится с таким освещением. Меня не интересуют подобные вещи и здоровье важнее. Мое молчание служит ей отрицательным ответом.

– Тебе повезло, что пока живешь с отцом, который многое тебе прощает. Но когда выйдешь замуж, такого больше не будет.

Я киваю ей в ответ, потупив взгляд. Или она увидит, что я не согласна.

– Ладно, давай приступим к тому, зачем я пришла. – Леди Линда жестом указывает, какую книгу мне взять. – Открывай пятую главу, думаю, основы ты ещё не забыла.

Я каждую страницу в этой чертовой книге помню. Могу наизусть рассказать. Кстати, пусть черти мучают похищенных детей рассказами о правильном поведении в качестве наказания. Отец часто меня в детстве пугал сказками о существах, которые забирают непослушных детей ночью и уносят с собой в заброшенные части замка. Я потом боялась засыпать в темноте и какое-то время беспрекословно слушалась, чего он, собственно, и добивался.

Серый переплёт уже выцвел и истерся со временем, если я его испорчу, Линда меня прямо тут казнит. Слова на пожелтевших страницах стали почти не разборчивы, особенно в тех местах, которые меня заставляли читать чаще всего. Я боюсь перелистывать бумагу, иначе она в пыль рассыплется, особенно под этим пристальным взглядом.