Аля Файпари - Стать Дикой. Ведущая волков

– И что же такого в этой обычной рабыне нашел ты, раз готов пойти на такую смелую сделку?

– Это мое дело. Решай.

Удерживая его ненавидящий взгляд, я повесил топор обратно на пояс, а затем сделал медленный шаг назад. Истэк яростно потер шею и провел пальцем по подбородку в лихорадочных раздумьях, бешено поглядывая на меня.

– Чтоб ты сдох, Николас! – наконец в сердцах рявкнул он.

Я усмехнулся и скрестил руки на груди.

– Так что?

– Ладно, – выплюнул он. Губы его скривились. – Ладно. Согласен, – и назвал цену.

Внутри у меня всё похолодело. Казалось, я уже слышал свирепый голос отца, отчитывающий меня. Такие расходы получится покрыть еще очень нескоро. Я замешкался, но виду не подал.

– Идет, – сдержанно ответил, протяв ему руку.

Истэк с отвращением посмотрел на нее, фыркнул и пошёл в свою хижину.

– Жду тебя в полдень.

– Это не все, – остановил его я. Кезро напряжённо замер. – Есть еще кое-что.

Перед моими глазами маячила широкая спина высокого Кезро, пока он вел меня к указанному Истэком месту. Дикарь не оборачивался, и я по привычке неосознанно оценивал его как противника, – правая нога его при ходьбе плохо сгибалась, явно старая травма; он был крупнее меня, но владел своим мощным телом плохо, двигаясь неуклюже, вперевалку, было бы слишком просто уворачиваться от его ударов – однако мысли мои при этом блуждали в другом месте. В правильности своего решения я не сомневался, но опасался последствий. Если бы Фрейя была обычной женщиной, напуганной и покорной судьбе, проблем бы не возникло. Я бы освободил ее и обеспечил бы спокойное, безбедное существование в своей деревне. Но лесная дикарка была совсем другой, и это вводило меня в смятение. Мужчины нашего клана не привыкли, чтобы от женщин исходила какая-то опасность. А от Фрейи ею веяло за несколько десятков шагов. Девчонка была сильна и явно неплохо обучена боевым тонкостям. Из моей головы не уходили совершенно невероятные картины. То, с какой скоростью она неслась по лесу, не уступая в ловкости волкам. С какой яростью сражалась, умело орудуя кинжалом и кулаками. Я видел, что она боялась. Но не за себя. Страх по-настоящему появлялся в ее глазах лишь при взгляде на этих диких животных. Будто бы её собственная жизнь зависела от одной только их безопасности. Все это просто не укладывалось в моем сознании.

Она казалась такой юной, а уже пережила определенно больше, чем все, кого я когда-либо знал. Я не представлял, как ей удалось в одиночку выжить зимой, без поддержки клана и крыши над головой, да еще и так долго скрываться от отрядов Истэка. Демонов ублюдок, и надо же ему было вдобавок ко всему еще и отхлестать ее плетью. А ведь она даже не закричала. И эти волки. Как ей удалось заставить слушаться целую гребаную стаю зверей?

Я тихо фыркнул. Кезро слегка вздрогнул и тут же поспешил скрыть это, поведя плечами. Уголок моего рта дернулся в мрачной ухмылке. Я видел, как он был напряжен всю дорогу, вынужденный подставлять мне беззащитную спину.

Но уже через мгновение я вновь принялся со сдержанным интересом вспоминать все немногое, что успел узнать о Фрейе. Я собирался разгадать ее тайну. Потому что намеренно ввязался во всё это, будучи готовым к любым последствиям. Но я достаточно понаблюдал за борьбой девчонки, чтобы понять: этот огонь не должен был потухнуть сейчас. После всего ее жизнь не могла закончиться так: в плену у Кезро, которым она поклялась отомстить. В рабстве, сломившем бы её наверняка.

Я ничего не должен был ей. Но знал, что если пройду мимо, буду вечно должен самому себе.

Глубоко погрузившись в размышления, я не сразу заметил, что мой проводник остановился. Сердце пропустило удар, когда я поднял глаза и увидел свернувшуюся клубочком девчонку, за руки привязанную к воткнутому в землю колу. Одного взгляда на белое, покрытое ссадинами, кровоподтеками и бисеринками пота лицо Фрейи, на ее бегающие под закрытыми веками глаза и сухие, потрескавшиеся губы, хватило, чтобы мое дыхание сделалось тяжёлым, а взгляд заполонила красная пелена ярости. Какого демона эти дикари решили, что имели право так обращаться с людьми.

– Вы что с ней сделали? – медленно, с угрозой спросил я.

Кезро безразлично пожал плечами и воинственно сложил руки на груди. Его брови долго хмурились, прежде чем он наконец подобрал слова и ответил с сильным акцентом:

– Девке этого даже мало. За то, что оскорбила нашего вождя, ее надо бы отхлестать сильней, а потом еще бросить воинам на забаву.

Мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы заставить кулак разжаться и не полететь в эту поганую рожу.

– Я плачу такую безумную цену за полуживую рабыню? – недовольным покупателем пришлось притвориться, но вот злость в моём голосе была более чем настоящей.

Кезро насмешливо оглядел дрожащее тельце.

– Ты сам захотел эту дрянь.

Он потянулся к узлам на окровавленных запястьях девчонки, но я, не отдавая отчёта своим действиям, вдруг метнулся вперед и твердо сказал:

– Я все сделаю сам. Она теперь моя, – от последнего слова мысленно поморщился.

Кезро окинул меня презрительным взглядом, хмыкнул с пренебрежением и ушёл. Я не стал терять времени. Присел около бессознательной дикарки, тихо поскуливающей в болезненном сне, осторожно коснулся её лица, пытаясь определить, насколько сильна была лихорадка. Ее всю трясло, у искусанных, потрескавшихся губ совсем не было цвета. Мою руку обожгло жаром, и я стиснул челюсти. Стоило поторопиться.

Как мог быстро я пробежался пальцами по ее оголённому телу, всмотрелся в повреждения и кровоподтеки, но все самые серьезные раны явно были на спине, к которой безжалостно прилипла ткань плаща. Наконец кинул опасливый взгляд на ее ноги и бедра. Штаны были порваны во многих местах, ткань истончилась, но я не заметил на них крови и облегченно выдохнул. Не тронули. Запахнув полы плаща на груди девчонки, я начал осторожно резать связывающие ее запястья путы.

Кинжал, который был надежно спрятан у меня в сапоге, справился бы с этой задачей быстрее, но я не стал раскрывать его местоположение на случай, если рядом находилась пара любопытных глаз. А потому воспользовался простым клинком, всегда висевшем на поясе.

Окровавленные веревки неслышно упали на землю. Фрейя вдруг вяло, едва ощутимо толкнула рукой мою ногу и что-то промычала. Я покачал головой и улыбнулся уголком губ. Даже в отключке показывала характер.

– Что же мне с тобой делать? – пробормотал и начал медленно поднимать её с земли, боясь навредить.

Она все же жалобно захныкала, но, стоило ее голове приникнуть к моей груди, тут же замолчала и спрятала избитое лицо в складке рубахи под мышкой. Почему-то эта резкая перемена отозвалась у меня в груди странным, мимолетным приступом нежности. Девчонка казалась такой уязвимой, робкой во сне.