Аля Файпари - Стать Дикой. Ведущая волков

Сейчас эти слова были правдой. Я устала. Дико и неимоверно устала. Последние полгода я только и делала, что бежала. Хотелось наконец выдохнуть и остановиться, но я не могла. Было ещё кое-что. Одно незаконченное дело. И чтобы когда-нибудь осуществить его, я должна была быть сильной. И живой.

Николас стоял. Его плечи были чуть опущены. Он не знал, что сказать. Могучий, уверенный в себе воин вдруг лишился дара речи. Мрачная радость затопила сознание. Пусть испытает хоть немного той же боли.

Никто не остановил меня, когда я, шатаясь, побрела вверх по лестнице, цепляясь за неё одной рукой. Вторая онемела от боли, и я не могла даже поднять её. Несмотря на все мои слова, Ник дёрнулся, снова пытаясь помочь, но Катал сжал его плечо и покачал головой.

Горло болело от сдерживаемых слёз, и когда я выбралась на улицу и ощутила такой желанный порыв ветра, они наконец покатились по лицу.

Я с грустью оглядела склоны, густо покрытые зарослями и огромных размеров древними деревьями. Затем развернулась и настолько быстро, насколько была в состоянии, побрела к дому, который должен был стать моей клеткой, если я не смогу найти выход.

Почти сразу за мной раздались едва слышные шаги идущего следом Николаса. Я ускорилась, почти переходя на бег.

– Фрейя, – тихо позвал он.

Я проигнорировала.

– Фрейя, остановись.

Он мог спокойно догнать меня и заставить силой, но продолжал сохранять дистанцию в несколько шагов.

Одновременно с нами к дому подошли его мать и сестра. Они окинули нас всревоженными и пораженными взглядами. Ни я, ни он не обратили на них внимание.

Я взлетела по ступенькам первее всех и по памяти попыталась найти знакомую дверь.

– Давай поговорим, – настойчиво продолжал Николас. Он практически поравнялся со мной. Я даже чувствовала, как прогибались под его ногами доски пола.

Дойдя до выделенной мне комнаты, я не сдержалась.

– Фре…

Резко развернувшись, я замахнулась и со всей силы влепила мужчине пощечину. Удар был настолько мощным, что его голова откинулась вбок, а на лице сразу заалел яркий след. От этого хлопка в мою ладонь будто впились тысячи иголок.

Он не поворачивал головы, возвышаясь надо мной и буравя взглядом стену. Я вдруг осознала, что натворила, отступила к двери и сжалась в ожидании ответного удара. Но ничего не произошло, и я, как последняя трусиха, проскользнула за дверь и захлопнула её прямо перед носом отмершего мужчины. В отчаянии оглядела комнату и кинулась к кровати, которая оказалась самым тяжёлым и практически единственным предметом здесь. Кряхтя, я протащила её одной рукой, а потом плотно прижала к двери. Метнувшись обратно, схватила столик и закинула сверху, обронив часть стоящего на нём, после чего обессиленно сползла по стене, стараясь не думать о том, что это никак не сдержит здорового молодого мужчину, если тому понадобится ворваться.

– Фрейя, позволь мне войти, – раздался тихий, приглушенный голос над ухом. Кажется, он опустился на корточки. – Я только посмотрю плечо и уйду, обещаю.

– Твои обещания ничего не стоят!

Я закрыла лицо руками и закусила окровавленный ворот платья, заглушая рыдания. Но звуки все равно прорывались сквозь ткань, и я, содрагаясь всем телом, вслушивалась в свои завывания, с ужасом понимая, чего избежала совсем недавно и что могло бы случиться, если бы намерения Николаса оказались чем-то более серьёзным, чем своеобразный жизненный урок.

Отдавшись во власть эмоций, я больше не слышала его за дверью. Я так и не дала разрешения войти, и он послушно остался снаружи. Спустя время низкий голос Ника слился с возмущенным женским где-то в глубине дома. Они о чём-то жарко спорили, но вскоре затихли, а я, исчерпав все силы, уснула прямо там, в крови, на жёстком полу.

В кои-то веки мне не хотелось вырываться из кошмаров, которые приходили, стоило нырнуть в объятия сна, и возвращаться в реальные. Но желудок оглушительно громко требовал пищи, сжимаясь в спазмах и не давая снова сомкнуть глаз. Поэтому я просто лежала, прижимаясь виском к деревянным половицам, и вслушивалась в звуки снаружи.

С моего места открывался идеальный вид на чёрное, с россыпью сверкающих звёзд небо. Я без труда отыскала среди них ту, за которой шла по жизни. Которая указывала дорогу моей стае. Маленькие огоньки возглавлял яркий и изящный серп луны. Я подняла дрожащую руку и сложила ладошку по его форме, наблюдая, как сияние окутывало мою бледную кожу, покрытую ссадинами.

Внутри повисло странное опустошение, какое бывало после долгих часов рыданий. Но слёзы давно высохли. Зато всё тело ломило от усталости, а боль в плече стала неотделимой частью меня. Я так привыкла к ней, что уже и не помнила, как было раньше.

Решив, что достаточно полежала, изнывая от жалости к самой себе, я медленно поднялась и на негнущихся ногах прошла ближе к окну. Кровать со столиком по-прежнему громоздкой кучей валялись у двери, но у меня не было сил расставить всё по местам. К тому же, это вызвало бы много шума, а я меньше всего пока хотела напоминать о своём присутствии в доме.

Я наблюдала за беззаботными детьми, которые сидели у костра и увлечённо играли в резные деревянные фигурки, сделанные, судя по теням от огня, в виде животных. Маленькие деревянные лошадки в детских ручках скакали по земле и прыгали через пламя. Их сопровождали искусно вырезанные фигурки собак, кошек и других животных. Малыши были в восторге и не замечали никого вокруг. Я улыбнулась, вспоминая точно такие же игры в собственной деревушке. Сердце каждый раз сжималось от боли, стоило картинам прошлого вспыхнуть в голове, но я запрещала себе отсылать их прочь, потому что некому больше было о них помнить.

В кучке детей я заметила знакомое лицо и приникла ближе к стеклу. От моего дыхания на нем остались запотевшие пятна. Бойкая черноволосая девчонка с непослушными волосами что-то рассказывала другим девочкам и комично хлопала своими длинными тёмными ресничками. Она была самой крохотной из всех, хотя по возрасту все дети казались одинаковыми. Я бы не дала им больше шести.

Рядом с сестрой Николаса, оттеняемый костром, застыл огромный холмик в виде спящей овчарки. При виде собаки мои глаза загорелись сильнее. Ужасно захотелось присесть рядом и зарыться в её шелковистую зонарную шёрстку. Время от времени собака приоткрывала сонные золотистые глаза и проверяла, на месте ли её маленькая хозяйка. С усталой улыбкой я наблюдала за ними, пока не услышала шаги за дверью. Улыбка сошла на нет, сердце заколотилось где-то в горле.

Тихий стук в дверь, а потом она начала медленно открываться. Сооружённая мной конструкция с легкостью отъезжала в сторону, и в мой маленький тусклый мир начал проникать яркий свет. Я продолжала стоять, напрягшись всем телом и кусая губы. Смотря в окно, но ничего за ним не видя.