Аля Файпари - Стать Дикой. Ведущая волков

Но ничего из этого не могло сравниться с другой вещью, которая бросилась мне в глаза. Дыхание перехватило, кровь забилась в жилах в диком танце. Принадлежности для стрельбы наполовину закрывали большущий круглый щит из тёмного дерева. С замиранием сердца я протянула руку и медленно подвинула лук Николаса, одновременно желая и опасаясь подтвердить собственную догадку. И резко выдохнула, стоило могучему оружию предстать передо мной во всей красе. Основную широкую пластину по внешней дуге огибала металлическая кайма, а в самом центре, переливаясь в редких лучах солнца, попадавших в эту комнату из другой части дома, сверкала невероятной красоты выпуклая голова волчицы. Я не сомневалась, что человек, создававший это оружие, изображал именно самку. Каждая деталь была выполнена в мельчайших подробностях. Казалось, от металла невозможно добиться такой совершенности, но перед моими глазами застыла вещь, наглядно доказывающая обратное. Практически по всей поверхности щита расползались серебристые локоны волчьей шерсти. Глаза животного сияли, словно живые. Пасть его была приоткрыта, из нее выглядывали края острых клыков хищника. Взгляд волчицы был устремлен вдаль, будто она отчаянно хотела увидеть нечто непостижимое, выходящее за границы круга.

Дыхание с шумом вырывалось из груди, в уголках глаз застыли слёзы, не готовые пролиться окончательно. Кончиками трясущихся пальцев я прошлась по всему изображению, испытывая странное, грызущее чувство причастности. Принадлежности к этому оружию, духовной, энергетической связи. Но в то же время не возникало никакого желания присвоить его себе. Здесь крылось нечто уникальное. Некая тайна, пока не готовая открыться мне. Мощный щит явно был рассчитан на тяжёлую и сильную мужскую руку. Его обладатель должен был быть кем-то особенным. Я знала.

Оторваться от предмета оказалось трудно. Я с трудом отвела пальцы от его прохладной поверхности и отошла в сторону, напоследок вновь окидывая взглядом этот уголок дома. Каждую вещь начистили до блеска и содержали в строгом порядке. Интересно, кто же в семье был столь придирчив. Хотя, я уже начинала догадываться.

Я глубоко вздохнула, стараясь успокоить отчаянно колотящееся сердце, и обернулась. Справа от меня уходила вверх простая деревянная лесенка, которая заканчивалась у очередной двери в чью-то комнату. Ни капли не заинтересовавшись, я обошла ступени и пошла дальше. Еще один проход вёл в просторную спальню, но я не стала заглядывать и туда. У меня не было ни права, ни желания.

Всё в этой небольшой хижине было исключительно по необходимости. Последняя комната, в которую я попала, была кухней. Не издавая ни звука, я приблизилась к проёму и заглянула внутрь. Половину помещения занимал стол у стены, с лавочками по обе стороны от него. Прямо за ним размещался большой очаг, над которым весело побулькивало какое-то варево. Ещё один проход в противоположной стене, по всей видимости, указывал на крохотный чулан, где хранилась посуда и другие, необходимые для приготовления пищи и лекарства вещи. С правой стороны к большому окну был приставлен длинный деревянный разделочный столик, над которым, мурлыкая какую-то песенку, оживлённо порхала миниатюрная черноволосая женщина. Она сноровисто нарезала зелень с овощами и смахивала всё с дощечки прямо в котелок над огнём. С низких потолочных балок свисали полоски мяса, тушка кролика, связка рыжих луковиц и пучки сухих душистых трав, распространяющих волны приятных запахов.

Я тихо прокашлялась, и женщина резко повернула голову на звук. Её доброе, открытое лицо, тронутое кое-где морщинами, несмотря на возраст, оказалось очень миловидным. Должно быть, в молодости, она была настоящей красавицей. Чёрные лоснящиеся волосы с кое-где пробивающейся сединой доходили ей до поясницы. Медового цвета глаза, обрамленные длинными чёрными ресницами, смотрели с искренним участием и мягкостью.

– Рада видеть тебя в сознании, милая.

Сердце замерло. Этот голос. Этот чистый, нежный голос из сна, так сильно напомнивший мне голос матери. Словно в теле этой женщины скрылась её душа, и теперь она призывала меня нырнуть в родные объятия. Я не могла отвести от неё глаз, уже чувствуя, как в них предательски собирались слёзы. Пришлось отвернуться и проморгаться. Она не была моей мамой. Моей матери больше не существовало.

– Это были вы, – едва слышно произнесла я, подавив бушующую волну воспоминаний внутри и повернувшись к женщине. – Вы помогли мне справиться с лихорадкой и промыли раны в тот день.

Женщина кивнула. Уголки ее губ приподнялись в улыбке.

– Ты очень сильная, раз сумела вынести всё это, – в ее взгляде промелькнула грусть, и я вдруг подумала, что она имела в виду не только лихорадку. – Садись, – женщина приглашающим жестом указала на скамью. – И прошу, зови меня Делия.

Я молча протянула ей пустую тарелку, которую сжимала в руках, и присела на край. Делия окинула взглядом мою одежду. Её брови слегка поползли вверх, но в глазах не было осуждения или недовольства, лишь некое весёлое удивление.

– Хотелось бы мне увидеть лицо Ника, когда он посмотрит на твой внешний вид.

Я мгновенно ощетинилась и вздёрнула подбородок.

– Мы с ним договорились, что я могу ходить в том, что выберу сама.

– Да-да, я знаю, – легко отозвалась улыбающаяся женщина, возвращаясь к готовке. – Он рассказал мне о вашей сделке. Ходил по дому, хмурый, словно леший, и ворчал, гадая, где же ему достать для тебя штаны.

– Это вы нашли для меня одежду?

– Нет, я хотела помочь, но Николас сказал, что ты его головная боль, – по-доброму усмехнулась Делия, – вечно он отказывается от чьей-то помощи, не желая никого нагружать, зато взваливает на себя проблемы каждого.

Под её наигранным упрёком таилось столько теплоты и гордости, что у меня сжалось горло. В том, что она была его матерью, я не сомневалась с самого начала, когда только увидела эту удивительную женщину на кухне. Внешне Николас больше походил на отца, но черты Делии определённо тоже угадывались в его лице.

– Он уже видел меня в штанах, – я повела здоровым плечом и начала наблюдать за тем, как хрупкие руки женщины ловко нарезали морковь.

– О, милая, поверь, – усмехнулась она. – Мужчины не способны привыкнуть к такому зрелищу.

Словно ощутив мою лёгкую нервозность от этих слов, Делия отложила нож и развернулась.

– Здесь тебе нечего опасаться, Фрейя. Наши мужчины уважают женщин и не позволяют себе лишнего, – удерживая мой взгляд, серьёзно проговорила она.

В голове всплыли воспоминания вчерашнего дня. Ладонь Ника, крепко сомкнутая на моём запястье, кровь, боль, удушающий страх, неверие. Я резко посмотрела в сторону, чтобы Делия не прочитала это в моих глазах, но женщина будто что-то почувствовала. Она присела рядом и взяла мои дрожащие, израненные ладони в свои прохладные, нежные руки. Ссадины на время перестали тревожить меня. Одним своим прикосновением целительнице удалось каким-то немыслимым образом утихомирить боль.