Алла Мийа - Печать Кейвана

«Что тебе подвластно движение Времени».

– Это значит, что рано или поздно за тобой придут.

– Кто? – прошептал я, цепенея от страха.

– Колдуны из Пещер Отсутствующего. Те, кому подчиняется само Время!

Произнеся это, отец нахмурился. Несколько секунд мрачно размышлял о чем-то. Затем резко поднялся, показывая, что аудиенция окончена. И не успел я хлопнуть ресницами, как он стремительно удалился внутрь дворца. Слуги поспешно устремились вслед за ним.

Передвинув пешку-байдак на доске до последней горизонтали, так что она превратилась в шаха, я угрожал шаху отца.

– Вам шах, отец… – объявил я вслед исчезнувшей тени.

Я выиграл начатую до меня партию. Но это вовсе не означало, что отец проиграл.

Понятно, что он вовсе не искал встречи со мной, чтобы отругать за выходку с Мерзуком. Отец хотел поговорить с этим Змееногим богодемоном. Потому что, оказывается, существует то, что неподконтрольно даже тому, кто покорил целый мир.

Я встал из-за стола. У фонтана я остался один. Хотя… Я все еще ощущал присутствие этого странного существа, бесплотного духа, который нагло воплотился в меня без моего разрешения.

Воспользовавшись, что вокруг не было ни души, я сказал:

– Я знаю, что ты, Змееногий как-тебя-там еще здесь! Я чувствую тебя, будто ты подслушиваешь за мной! Не будь трусом и покажись!

«Каждое твое слово – ошибка, мелкий. Во-первых, я не подслушиваю. Ты и я, мы существуем с тобой вместе в твоем материальном теле. Я воплотился в тебя, когда ты родился, и с тех пор ты – мой аватар. Скоро и ты научишься подслушивать за мной, начнешь копаться в моих воспоминаниях. Во-вторых, как я уже сказал, я был в тебе с самого твоего рождения. Просто не было случая представиться. А в-третьих, я не знаю трусости. Я оберегаю тебя от шока нашего знакомства».

– Покажись! – потребовал я.

Вспышка. Огненный туман. В нем темнеет полупрозрачный силуэт: золотой старомодный шлем на голове, мускулистый торс, витиеватая броня на мощных предплечьях, которую уже никто не носит в боях. Ниже живота, вместо ног – клубок жирных шипящих и скалящихся змей.

Призрачное существо сложило руки на груди.

– Ну ты и урод! – усмехнулся я.

– Это котята должны быть симпатичными! А во мне слились сила демонов, мудрость змей и справедливость богов! – гордо произнесло существо.

– Если ты такой всемогущий, почему же ты не выбрал себе внешность поприятнее? – я опасливо отодвинулся от выстреливающих раздвоенные языки в мою сторону гадов.

– Мой облик отражает мою сущность! И не забудь, мелкий, что я – часть тебя!

Я поморщился: змей я ненавидел.

– И что же МЫ можем, кроме того, как ломать стены?

– Мы можем убивать разными способами… Но… Нет, забудь, мелкий, об этом еще рано… Само ВРЕМЯ подчиняется нам! Произнеси «А-ш-ш-шаг-тум!»

– А ничего не взорвется?

– Нет!

– Обещаешь?

– Да!

– А-ш-ш-шаг-тум!

Нет, ничего не взорвалось. И не изменилось. Хотя… Струя фонтана, вместо положенного ей энергичного напора, вдруг притормозила и, не теряя ни высоты, ни толщины плавно потекла в раковину фонтана так, словно никуда не спешила. Мухи, привлеченные запахом перезрелых фруктов на блюде, пролетели мимо меня так медленно, что я дважды поймал одну и ту же в сложенные лодочкой ладони. А павлин, пересекающий дворик, вышагивал в ритме медленного плавного танца, словно крадучись. Указательным пальцем я надавил на плавающее в фонтане красное яблоко и утопил его. Я успел сосчитать до десяти, пока поднятая вверх лапа павлина опустилась. Яблоко всплыло на счете шесть.

– Ты ЗАМЕДЛИЛ мир! – закричал я.

– ТЫ изменил течение СВОЕГО времени, мелкий! И тебе кажется, что мир замедлился.

– Зачем это нужно?

– Ты – Воин Времени. Это – стратегическое преимущество пред противником.

– А-а-а, – я разочарованно сел на мраморный бортик медленного фонтана. – Тогда я отказываюсь. Забирай свое колдовство обратно. Я НЕ ХОЧУ быть воином, я же сказал!

Последовала пауза. Мир вернул себе прежнюю скорость.

– Э-э-э, мелкий, все не так просто! Чтобы сменить аватара, мне придется тебя убить!

Я, семилетний, был поставлен в тупик.

– Уходи, – только и нашел что ответить.

Но полупрозрачный силуэт оставался висеть над мозаичным мрамором пола, покачиваясь передо мной.

– Нет, мелкий, так не пойдет. Мы должны сотрудничать. У нас у обоих нет выхода.

Я молчал. Молчал и Змееногий.

– Попробуем еще раз. Забудь про войну. Хочешь стать путешественником?

Я продолжал молчать, чувствуя подвох.

– Ты родился с Даром Странника. Это редкий и очень ценный Дар. Это означает, что с МОЕЙ помощью ты сможешь путешествовать столько, сколько захочешь.

– Ты врёшь!

– Не веришь? Посмотри в моих воспоминаниях, и ты убедишься, что те, КОМУ ВЫПАЛА ЧЕСТЬ, – эти слова он выделил, повысив голос, – являться моим аватаром, были неугомонными путешественниками!

Насторожившись, я настроился ни за что не сдаваться и не покупаться на сладкую ложь. Но на всякий случай закрыл глаза. Что он там говорил о СВОИХ воспоминаниях? КАК их вспомнить?

Сосредоточился. Вспомнил медленных мух и озадаченное лицо отца. Вспомнил вкус фисташковой халвы и сладчайшего, лучшего во вселенной шербета, который ел на завтрак. И вдруг… Вместо приторного аромата МОИХ воспоминаний о сладостях, я ВСПОМНИЛ…

Я увидел себя, стоящим на высокой алмазной скале. Подо мной, до самого лилового заката, дышала ароматами амбры и сандала сине-зеленая долина. Где-то внизу, среди джунглей, спрятался храм, построенный из искрящихся капель воды и танцующих камней. Я не мог видеть его со скалы, но точно знал, что он там, потому что я только что пришел оттуда, поднявшись по плавающим в воздухе ступеням. Ко мне подлетел дракон с бирюзовой чешуей и радужными глазами, и я вскарабкался ему на спину. Дракон расправил сияющие крылья и взлетел между золотых облаков. Я крепко держал его за гриву, и у меня были сильные руки взрослого мужчины. Внезапно откуда-то появился второй лазоревый дракон. Он нес на спине белокурую девушку. Ее смех звенел жемчужным звоном, и молодая луна купалась в свете ее красоты. Мы взмывали в розовое небо и ловили пальцами перламутровые лучи заката. Как же счастлив я был! Как счастлива ты была, дорогая! Как хрупка ты была, как бутон первоцвета… Как я берег тебя, любимая моя… Милая моя… Моя Аали… Но увы, любимая, увы… Навсегда, любимая, навсегда… Потерял навсегда…

Я ВСПОМИНАЛ… Много, так много горьких и сладких слов, смысла которых я не знал, мыслей и образов, значения которых, будучи ребенком, не понимал. Миражи минувшего уводили меня далеко, дороги терялись в предрассветной дымке вокруг странного дерева-острова. А туман сгущался, сгущался, сгущался…