Ханна Грейс Льюис - Выбор

– Гарри, Гарри… тебе не победить. Мой триумф был предсказан Создателем. Тебе бесполезно сражаться, – отодвигаю воротник кофты, показывая выстрел. Проходит пару секунд, пока морпех понимает, в чём дело. Зиявшая дыра, залитая кровью, затягивалась на его глазах, – Видишь?

– Кто ты?!

– Разве это имеет значение? – отвечаю я и сажусь рядом на пол по-турецки. – Сейчас важно лишь одно: твое фатальное поражение.

Задумчиво верчу в руках лезвие. За окном совсем рассвело. На часах 6:15. Пора уходить.

– Надеюсь, ты был хорошим человеком, Хоггарт.

Я наклоняюсь и подношу нож к сонной артерии на его шее. Из горла Гарри с хрипом выходит смешок. Сумасшедший.

– Не хуже тебя, уж точно, – скрипя, выплевывает он.

Усмехаюсь. Меня сковывает лед.

– Покойся с миром, – произношу я, медленно делая неглубокий надрез. Пока не смертельный. Хоггарт закрывает глаза.

– Ты сгоришь в аду, – наконец, выдавливает он.

Улыбаюсь:

– Я знаю.

Глава 2: Момент

Сижу в кабинете Макса под уютным пледом и пью чай. Два часа назад я кинула парню смс о полном завершении задания, а он в свою очередь сообщил об этом заказчику и вызвал Кортни. Она часто прибирала за мной, вычищая с маниакальной точностью все места преступлений. Пропитанные чужой кровью вещи залила хлоркой, уничтожая любую ДНК, затем сложила в мусорный пакет и выкинула. Всё оружие почистила и спрятала по тайникам. И вот теперь я, кажется, вечность жду Макса, сидя в его же кресле.

Наконец, дверь за моей спиной тихо скрипнула.

– Ты опоздал, – говорю я, не оборачиваясь.

Макс раздевается, полностью игнорируя мои слова:

– Как всё прошло? – произносит он спустя еще одну бесконечность, немного склонив голову влево.

– Скучно, как обычно, – я подпираю щеку ладошкой.

– Я не сомневался.

– Действительно?

– Естественно, – Макс дарит мне ту самую ангельскую улыбку, от которой женщины сходят с ума, – ведь ты училась у профессионала.

– Тебе не говорили, что ты иногда слишком нарцисс?

– Бывало. Считаю это комплиментом.

Макс достает виски и два стакана, наливает немного и, вручив мне емкость с янтарной жидкостью, произносит:

– За еще один уголек в твоем сердце, малышка.

Смеемся. Старая шутка, уже и не помню, откуда она пошла, но каждый раз забавляет, как в первый.

– И очередное идеально выполненное дело, – добавляет наставник.

– За дело, – эхом повторяю я, и мы чокаемся.

Виски обжигает горло. Закрываю нос ладонью и медленно вдыхаю.

– У тебя открытие через полчаса, – напоминаю я, протягивая пустую емкость.

Закатывает глаза, наполняя стаканы:

– Зануда.

Позволяю алкоголю проникнуть в кровь. Пить уже не так противно. Приятное тепло распространяется по телу, в голове появляется легкая дымка. Еще раз бросив взгляд на часы, понимаю – время уходить.

– Мне пора, – произношу я, поднимаясь, – я ведь заслужила сегодня выходной?

– Безусловно, – чувствую его улыбку кожей.

– Вот и здорово, – залпом допиваю виски из бутылки. Перехватывает дыхание. Как могу аккуратно ставлю бутылку на столик и посылаю парню воздушный поцелуй, на что он лишь снисходительно вертит головой.

***

Я не чувствую сердца.

После убийства Хоггарта прошло почти три месяца, а я все никак не могу пресытиться чувством стекающей по рукам тягучей крови. Тогда, первый месяц, я держала себя в руках: охота не по найму – раз в неделю, благо, Макс был рядом, и я контролировала ярость размеренными неторопливыми заказами. А потом клиенты пропали. Неделю я практически лезла на стену, на вторую начала выходить на охоту через день. Время шло, заказов не было. Меня неумолимо несло вниз, затягивая в бездну, ломало, как наркомана.

Торчу под холодным душем, пытаясь что-нибудь почувствовать. Наклоняю голову, заставляя струи стекать с кончика носа, и размеренно дышу. Мне кажется, что я дошла до точки невозврата, превратившись в монстра, готового разорвать своим голодом.

– Эва?

Нет! Распахиваю глаза и выбираюсь из-под ледяного душа.

Шуршат бумажные пакеты.

– Эва, это ты?

– Да, мама. Почему ты здесь?

Съемная квартира всегда казалась хорошей идеей.

– Мне звонили из университета. Тебя не было уже месяц! Твое имя в приказе на отчисление!

Она почти кричит, ставя пакеты в угол, и скрещивает руки на груди.

– Где ты была? Что происходит?

– Я… я могу всё объяснить.

Мысли судорожно летят в голове, подбирая неплохую отмазку…

– Это тот владелец кафе, да?

– Что? Нет! – Я недоуменно поднимаю брови и вдруг понимаю, что подо мной по паркету растеклась лужа, – Макс здесь не причем!

– Эва, детка, скажи мне честно, – ее глаза наполняются слезами, – ты подсела?

– Что?! – Брови взлетают еще выше, – не неси ерунды, мама!

– Не ври мне! – Она вдруг кричит, хватает меня за плечи и пригвождает к стене.

– Что ты употребляешь? Гашиш? Экстези? Что?!

Мама трясет меня, как тряпичную куклу, а во мне разгорается неподдельная ярость.

– Ты думаешь, я не вижу, что с тобой происходит? Ты перестала звонить, прогуливаешь универ, а сейчас еще и болтаешься в ледяной ванне в одежде!

– Тише. Не кричи, – спокойно произношу я и отдираю ее руки от себя.

– Что ты творишь? – хрипло спрашивает мама, когда я сбрасываю вещи и переодеваюсь.

– Ухожу.

– Куда?! Ты видела время?! Мы не договорили!

– Это может подождать.

Она сталкивается с моим взглядом и вздрагивает.

– Эва, пропадают люди. Полиция каждый день находит трупы…

– Я буду осторожна.

Быстро впрыгиваю в джинсы, натягиваю какой-то черный топик и расчесываю пятерней ледяные волосы.

– Остановись. Я – твоя мать…

– И я очень рада этому, – перебиваю ее, натягивая кеды, открываю входную дверь и вызываю лифт.

– Авалон… – шепчет она, припадая к косяку плечом.

– Мама, иди домой.

Слегка растягиваю губы в улыбке. Дверь лифта с легким звоном захлопывается у моего лица.

Иду быстро, почти бегом направляясь в бар на другой конец города. Любой, будь он в здравом уме, обходил бы этот район стороной даже при дневном свете: здесь обитали городские отбросы, валялись на асфальте полудохлые пьяницы, тут находили поставщиков желающие закинуться наркотой, и раз в две-три недели, до того как у меня слетела крыша, в каком-нибудь подвальчике находили очередной истерзанный труп проститутки. Место, где смерть постоянный гость. Приют для таких, как я.

Заваливаюсь в бар, минуя большого Фреда, низкого толстячка с пивным животом, единственного охранника этого чудесного заведения. Сажусь за барную стойку и смотрю на присутствующих: пол подрагивает от басов и топота танцующих, светомузыка отвлекает внимание от шлюх, обслуживающих уже надранных в стельку клиентов в задней части зала. Небольшая дымка в помещении из-за курящих травку и кальян. Идиллия.