Наталья Юрай - Бороться и искать

– Как живешь-поживаешь, добрый молодец?

Парень мигом надел рубаху и отвесил земной поклон.

– По здорову, господарь!

– Зовут как?

– Фёдор.

– Фё-о-о-дор, – Могута пробовал имя на языке. Непривычно, но звучно.

Тут брехливая дворовая псина рванула кудлатую кошку за загривок, кошка вырвалась и метнулась прямо под ноги одной из мохноногих лошадей, возивших строительный лес. Испуганная кобыла дёрнулась, воз за ней, а брёвна, до той поры спокойно лежащие навалом на возу, дрогнули и со стуком одно за другим начали падать и катиться по земле. Небольшой уклон придавал им скорости. Получалось, что в опасности оказались все, кто стоял сейчас на дороге и не замечал угрозы. Юная Всемила в тот день объезжала строительство с отцом и охраной, так что своими глазами видела, как новый знакомец выхватил копья у дружинников из рук, воткнул одно на расстоянии трёх шагов от другого. Брёвна, подпрыгивая на неровностях, встретили преграду, но древка, засаженные глубоко в землю, уже гнулись под серьёзным весом, и пока на подмогу спешили возница и стража князя, Фёдор один удерживал натиск, подставив спину и раскинув в стороны руки.

Впечатлённый увиденным Могута уже не раздумывал и позвал богатыря в дружину. Некоторое время к нему прислушивались и присматривались, проверяли, брали на слабо. Но Фёдор постепенно завоевывал доверие всех, с кем общался. Он был немногословен, но умел хорошо пошутить и любил посмеяться над чужими байками. Местная ребятня крутилось возле, когда он вечерами резал острым ножом фигурки из липовых чурок. Медведи, белки и другая лесная живность выходили у него на загляденье. Зимой он подбил товарищей соорудить детям горку, снискав благодарность многих родителей. А сколько женских глаз следили за статным витязем, и не счесть. Вот только сам он никого из девушек не жаловал. Поговаривали, что мужскую силу его забрал старый колдун, что ходит молодец к вдовушке, что верен недоступный красавец наречённой невесте из дальнего края. Версии разнились, обрастали сказочными подробностями, но рассказывались истории вполголоса, чтобы до Фёдоровых ушей не долетело.

Дружина сперва настороженно отнеслась к чужаку, но потом приняла его в ряды своего братства. Фёдор где намеками, где примером, где прямыми подсказками стал лепить из княжьего войска боевой отряд. Было видно: ратный опыт у парня имелся с избытком. Будущий сотник не рвался к власти, просто звезды так сошлись, произошло всё естественно: стычка со степняками и гибель нескольких человек. Бояре при князе были людьми деятельными, не праздными сидельцами, они и присоветовали Могуте сделать ставку на молодого воина. Дружинники на своём сходе обсудили кандидатуру и приняли ее без возражений. И никто ни разу о решении этом не пожалел.

Всемила и не заметила, как за воспоминаниями забыла и о змее, и о наступающем утре. Расчесала волосы, переплела косу и снова села. А что ещё делать в неволе? Беркут подлетел к окну, по обыкновению выставив вперёд лапы с острыми когтями. Потоптавшись на месте и найдя удобную позу, он дал себя почесать над клювом. Сенные девушки часто говаривали юной княжне, что всё зверьё к ней тянется. Льстили или вправду видели в ней дар повелевать животными, трудно было понять. Но вот приблудилась кошка и сопровождает Всемилу в злоключениях, птица-орёл повадилась прилетать каждый день. С чего бы?

– Какой ты ладный. – Всемила осторожно провела пальчиками по крылу. – Не боишься меня? Не тревожься, не обижу.

Беркут, наклоня голову, наблюдал за девушкой, а та вдруг запела. Рогволд вздрогнул: слишком много песен в последнее время он слышит. Голос Всемилы был похож на тёплые касания, трогающие самую душу. Княжна пела о родной стороне, о птице, что несёт весть из дальнего края, о ветрах и стрелах, сбивающих гонца с пути.

Беркут застыл, когда она вдруг сказала ему: «Вот бы и ты отнёс весточку батюшке, дружок ты мой крылатый. Ты сильный, вмиг домчишься до Поляницы, расскажешь про меня. Про змея!» И было в её словах столько боли и столько надежды, что Рогволд практически услышал, как рушатся каменные стены его самообладания. Хищная птица переступила лапами, неловко развернулась и, оттолкнувшись, полетела прочь. Заметив, что бело-коричневое перо кружась опускается вниз, Всемила высунула руку из окна и поймала его. Провела кончиком по губам, спрятала в рукав и прошептала тихое «спасибо».

Катя жила у ведуньи уже несколько дней. Теперь она могла спокойно есть и пить, постепенно забылся пережитой ужас отравления. Любава, которая уходила по своим делам на целый день, оставляла свою пациентку на хозяйстве. Благо Катя кое-что понимала в печах и в тесте, да и в целом готовила хорошо. Любава с благодарностью принимала заботу девушки, только вот к имени никак привыкнуть не могла и звала голубкой и другими птичьими прозвищами.

– Катя! Катерина! Да так язык сломать можно, корову впору так звать или собаку. – смеялась ведунья. – Не держи обиду, я не со зла.

Катя не обижалась. Да и чего обижаться, если вся жизнь и так пошла наперекосяк, а как выровнять привычное течение дней, никто не подскажет. От безысходности девушка начала больше практиковаться. Сферы по-прежнему слушались её мысленных приказов не слишком хорошо, но Катя научилась поджигать с их помощью дрова и отпугивать нахальных куриц. В очередной раз, когда она пыталась растопить печь по щелчку пальцев, её застала Любава. Слегка вытаращив глаза от удивления, ведунья негромко произнесла: «Вот те на!», и Катя подскочила от неожиданности. Сферы полопались, не долетев до места назначения. Повисла тягостная тишина.

– А ну, ещё разок! – Любава вдруг деловито уселась рядом с девушкой, будто они в университетской лаборатории ставят опыты по физике, и ничего необычного не происходит.

Катя глубоко вздохнула. Вызубренный когда-то регламент чётко объяснял, что демонстрация сверхспособностей перед местным населением возможна в исключительных случаях. 22 пункта, среди которых точно не было строчки «по требованию хозяйки квартиры». Но где теперь регламент, а где она? А хозяйка, что вытащила с того света и дала кров, – вот, толкает в бок кулаком.

– Птица-синица, не томи!

И верно, чего томить-то! Катя щелкнула пальцами, крошечные синие сферы, искря розовым, понеслись, залетели в устье печки и … ничего не произошло!

Любава приподняла бровь:

– А ну-ка, ещё разок?

И снова никакого результата.

– Голубка моя, да ты не бойся. Видывала я людей, что взглядом солому поджигали. Тут ведь силу почуять нужно. Вожжи-то отпусти свои, чай не перед свекровью стол накрываешь. – Любава начала поглаживать девушку по спине. Теплая волна сняла напряжение, Катя снова вскинула руку и щелкнула пальцами. Секунда – и в печи разгорелся огонь.