Варвара Тэш - Пятый мир

– Конечно-конечно, – сцепив пальцы замком, его напарница поставила на них подбородок и смешливо сощурила глаза. – За три дня радоваться начал, как я погляжу.

– Хватит ёрничать, Бертран, а то отправишься на дежурство, – пригрозил Феликс, возвращаясь к трапезе. – Ты-то, как я погляжу, уже поела.

– А ты жестокий человек, охотник Эмери, – иронично заметила Габриэлла, но через мгновение её шутливый настрой угас, и она с преувеличенным вниманием принялась крутить в руках вилку. – Скажи, Феликс, а ты влюблялся когда-нибудь?

От подобного вопроса тот едва не поперхнулся, с подозрением уставившись на собеседницу.

– Что за намёки?

– Не намёки, – Габриэлла кисло улыбнулась, бросив на него короткий взгляд исподлобья. – Просто интересно, могут вообще стражи в кого-нибудь влюбиться?

– Ты что, влюбилась? – по непонятной причине лицо Эмери едва ли не посерело от ужаса.

Бертран возмущённо округлила глаза.

– Ой, ну что ты сразу так буквально всё воспринимаешь?! – отложив вилку, она отвернулась и, подперев рукой голову, обиженно буркнула: – Зря я вообще спросила.

Повисла угрюмая тишина. Феликс, то и дело поглядывая на напарницу, доедал свой шницель, а она демонстративно смотрела в сторону, постукивая каблуком ботинка по полу. Обеденный перерыв был в самом разгаре, и почти все рестораны и кафе в округе были забиты до отказа. В зале одного из самых популярных стейк-хаусов, где двум стражам чудом удалось урвать свободный столик, царила оживленная болтовня, мимо проходили посетители и официанты, из колонок под потолком доносилась какая-то незатейливая современная композиция, а за окном вовсю сыпал снег. Габриэлла разглядывала нарисованные на стекле жёлтые звёздочки, чувствуя как её вновь охватывает тоскливая меланхолия, преследующая её в последнее время.

– В городе совсем не видно звёзд, – потерявшись в своих мыслях, она заметила, что произнесла это вслух, только когда Феликс, решив, что она обращается к нему, негромко хмыкнул.

– Зимой их редко видно.

– Их не видно и летом, – повернув к нему голову, сказала Габриэлла.

Эмери нахмурился, с необъяснимой тревогой разглядывая её лицо.

– С чего вдруг ты заговорила о звёздах?

– Без причины, – его собеседница, пожав плечами, снова отвернулась. – Мы никогда не смотрим на небо.

– Потому что в небе нет теней, – напомнил Феликс.

– Да, – протянула она, – там только звёзды. Бесконечное множество звёзд.

– Ты осознаёшь, что ведёшь себя странно? – не выдержав, спросил Эмери. – И уже давно. Что с тобой случилось?

– Просто вдруг пришло в голову, что я ничем кроме работы раньше не увлекалась, – удивившись собственной откровенности, призналась Габриэлла, наблюдая, как за окном кружатся крупные хлопья снега.

– И в качестве нового хобби ты решила избрать астрономию? – Феликс насмешливо хмыкнул.

Бертран сумрачно покосилась на собеседника.

– Почему бы и нет? – проворчала она. – Или стражам вообще запрещено что-то любить или чем-то увлекаться?

– Да что за бес в тебя вселился? – нахмурившись, Эмери с подозрением разглядывал её лицо.

«Знал бы ты об этом бесе, убил бы меня на месте», – подперев рукой голову, Бертран тяжело вздохнула.

– Всё со мной нормально, – меланхолично отозвалась она. – Просто… после перерождения у меня вместе с воспоминаниями будто отобрали интерес к жизни.

Эмери помолчал немного, явно дожидаясь каких-то пояснений, но когда их не последовало, вопросительно изогнул брови.

– И что, это трагедия какая-то?

Уязвленная его равнодушием, Габриэлла досадливо взглянула на собеседника.

– Хочешь сказать, тебя такие мысли никогда не беспокоили?

– Нет. С чего бы вдруг? – он пожал плечами. – Откуда этот депрессивный настрой? Раньше тебя подобные вещи не волновали.

«Меня раньше вообще мало что волновало».

Когда она так и не ответила, Эмери чуть смягчился, и в его голосе заскользили незнакомые умиротворяющие нотки, словно он пытался успокоить хнычущего ребёнка.

– Слушай, Бертран, не понимаю я, что за мракобесие творится в твоей голове, но если это настолько важно, займись ты этой свой астрономией или что там тебе интересно. В конце концов, ну подумаешь – забыла ты, чем раньше увлекалась. Что мешает придумать новое увлечение? Тебе же не запрещают.

Медленно складывая журавлика из салфетки, Габриэлла помолчала, размышляя над его словами. Феликс не видел ничего страшного в её желании заняться чем-то ещё помимо работы. Да и в целом, никто не требовал от стражей бесчувственности. Всем по большей части было плевать, чем она занята в свободное время. Пусть её перерождение накладывало определенные обязательства, это не означало, что она должна отказаться от всего остального. Осталось только разобраться, куда теперь деть страстную жажду узнать и увидеть больше? Как насытить разум, что не желал больше существовать в тесных рамках ограниченности и неведения? Она забыла мир, в котором жила. Что мешало это вспомнить? Похоже, никакого проклятья Алистер ей не преподносил. Лишь открыл глаза, напомнив, что она всё ещё жива.

– Мне нужен отпуск, – пробормотала Габриэлла, сама удивляясь своему неожиданному заявлению.

– И что ты собралась делать? – Феликс с любопытством уставился на собеседницу.

– Не знаю, – она помедлила. – Поеду путешествовать.

Это мигом лишило Эмери беззаботного настроя.

– Плохая идея.

– Почему?

– Ты, похоже, забываешь, что мы официально даже не существуем, – сумрачно напомнил напарник. – Именно по этой причине мы живем так обособленно и не вступаем в лишний контакт с людьми.

– Я не собираюсь вступать в контакт с людьми, – стоило почувствовать утерянную было почву под ногами, как былые сомнения отступили, возвращая прежнюю уверенность. – Просто хочу посмотреть мир, в котором живу.

– Так купи себе атлас и энциклопедию, – ворчливо посоветовал Феликс. – Не обязательно тащиться на другой край света.

– Кошмар, Эмери, ты такой ограниченный, – она округлила глаза. – Что у тебя за хобби было все эти годы? Кактусы выращивал?

– Умная ты больно, – сварливо отозвался напарник. – Хватит ехидничать, а то я расскажу нашим, что ты тут себе напридумывала в последний месяц. Посмотрим, кто тогда посмеётся.

Габриэлла собралась сказать в ответ что-нибудь особенно колкое, но в этот момент её захлестнула волна стылого холода, не имеющего ничего общего с погодой за окном. Этот холод зарождался в глубине груди, разбегаясь по телу ознобом и накрывая с головой, словно она проваливалась в ледяную купель. В нос ударил приторный запах гниения, смешанный с затхлостью и плесенью. Это чувство могло быть вызвано лишь одним обстоятельством – поблизости заражённый.