Варвара Тэш - Пятый мир

– Добавлю новых энергий, чтобы выровнять взбесившиеся вектора. Если получится создать репродукцию, вплету её в ткань мироздания Тэрры, и процесс её развития получит новый виток, разбавив энергетический застой.

После этих слов между ними надолго воцарилась тишина. Элайна потягивала свой шоколад, бросая нервные взгляды на мужа, а тот хмурился, обдумывая услышанное.

– Звучит и правда безумно, – наконец подал голос Мирэлл. – Ты ведь помнишь, да, что Тэрру делали пятнадцать создателей?

– Но я не создаю. Только копирую.

– Это не отменяет просто чудовищныхмасштабов. Я даже не знаю, возможно ли сделать то, что ты задумала…

– Именно поэтому я и хотела обсудить это с тобой, – когда стало понятно, что Мирэлл не собирается сразу отвергать её идею, голос Элайны обрел некоторую твёрдость. – Ты ведь проектировщик, – сказала она, – рассчитываешь траектории движения векторов и их изменчивость. Каково твоё мнение?

– Я не могу вот так сразу ответить, – он вздохнул, потирая подбородок. – Для начала нужно провести расчёты, измерить каркас мироздания… а учитывая размеры и сложность Тэрры, возможно, мне придется переехать в галерею и разбить там, где-нибудь временный лагерь…

– Но ты согласен?

– На твою безумную идею вдвоём скопировать легендарное творение, которое старше всех существующих миров, проложить новые вектора, запустить свежие движения энергий, а потом соединить с оригиналом? – его глаза вспыхнули азартным предвкушением. – Ничего интереснее я бы за всю свою жизнь не придумал, а ты спрашиваешь, согласен ли я.

Элайна просияла.

– Ты знал, как сильно я люблю тебя?

– Догадывался…

– На самом деле я уже собрала для тебя кое-какие материалы и расчёты, чтобы было с чего начать.

– Кое-какие? – он с подозрением сощурил карие глаза.

– Всё, что нашла в наших архивах, – призналась она. – И описание всех методик, которые использовались при создании.

– Так вот что за коробки заняли весь наш подвал…

– А ещё все палитры и техники нанесения красок.

– Знаешь, когда мы поженились, я знал, что ты привнесёшь в мою жизнь моря новых оттенков.

– Мне удалось?

– Несомненно, – он помедлил, и его лицо приняло более серьёзное выражение. – Но у меня есть очень неприятный вопрос. Ты собираешься рассказать об этом своему отцу?

– Нет, конечно, – ужаснулась Элайна. – Если проект получится, и картина зацветёт, я расскажу ему, и мы подумаем, как пробросить мосты и сшить картину с Тэррой, но это займёт года три, а то и больше. До этого ему совершенно необязательно знать, иначе он меня придушит. И тебя тоже.

– Разумно.

– К тому же мы пока не знаем, получится ли у нас.

– Если не получится, то у тебя на руках будет незаконная копия Тэрры, – напомнил Мирэлл.

– Я её усыплю, отрекусь от прав и отдам в школу на изучение, – спокойно сообщила Элайна. – Пусть детишки развлекаются репродукцией. Или мы добавим пару штрихов и переиначим мироздание, если сразу станет понятно, что у нас ничего не получается.

– Я боюсь, если мы начнем на ходу выправлять и переиначивать мир, который и так списан с другого, он сойдёт с ума до того, как созреет. А ты знаешь, чем это чревато.

– Значит, мы будем очень осторожны.

Они ещё несколько часов просидели в кафе, обсуждая миры и картины, строя планы работы над репродукцией и пытаясь определить, когда будет разумнее начать. В работе у них уже было несколько картин, и они находились на ранних стадиях. Оставлять их сейчас, чтобы полностью переключиться на новый проект, было неразумно. А значит следовало отложить начало работы над копией как минимум на год. За это время Элайна планировала детально изучить необходимые для начала работы техники и закупить материалы, которых потребуется немало.

– Будет повод обновить инструменты, – добавила она, кивая собственным мыслям.

– Напрасная трата денег, мне и так удобно работать.

– Чем удобно? – не поверив ему ни на секунду, фыркнула та. – У тебя осталось все два циркуля, и один из них держится, по-моему, на одной только силе воли. Все линейки и угломеры почти стёрлись и истрепались, а теодолит последние пару месяцев выглядит так, словно скоро развалится.

– Ты сгущаешь краски.

– И правда сгущаю, – согласилась Элайна. – Какие пару месяцев? Он уже года два отчаянно хочет умереть, а ты ему не позволяешь. Бедный, столько служил тебе верой и правдой. Отправь уже его в почётную отставку, и давай его заменим.

– Как угодно.

– А ещё нам нужен кульман!

– Что?

– Чертёжный стол, – с улыбкой рассказала Элайна. – Видела недавно в Тэрре. Невероятно удобная штука. Можно его немного усовершенствовать, но на нём куда удобнее работать с графическими материалами. Я уже написала знакомым исследователям в пару институтов на востоке и западе. Пусть посмотрят.

– Ты хоть когда-нибудь останавливаешься? – весело удивился Мирэлл.

– Не в этой жизни, любовь моя.

– Я ожидал такого ответа.

Тихонько посмеявшись, Элайна пустилась в долгий пересказ последних новшеств Тэрры, то восхищаясь, то забавляясь, а то и вовсе ужасаясь. Быт и жизнь Тэрры в чем-то так тесно переплеталась с их собственной, что порой становилось не совсем понятно, кто в кого заложил первый импульс идеи: они в Тэрру или Тэрра в них. Безусловно, многие новшества в свои вселенные привносили сами создатели, отчего те по целому ряду признаков были друг на друга похожи. Но население Тэрры оказалось столь изобретательно, особенно когда дело касалось искусства и науки, что не позаимствовать некоторые их идеи стало бы просто кощунством. Никакой другой мир так сильно не влиял на жителей Пяти Провинций. За годы наблюдения они так много всего позаимствовали у собственного мира, что без него уже не мыслили своего существования.

Так что же произойдёт, если однажды эта яркая, полная идей, творчества и жизни вселенная умрёт, растерзав себя на части, и на стенах шестого этажа галереи останутся лишь опустевшие континенты, а всё население, вся жизнь погибнет из-за войны или стихийного бедствия?

Обычно подобное случалось, если вектора или каркас в картине были неправильно спроектированы, из-за чего нарушалась циркуляция энергий, и механизм мироздания постепенно сходил с ума, пока наконец всё не рассыпалось как карточный домик. При этом сама картина продолжала жить, но всё, что на ней оставалось – это пустые, безжизненные пейзажи, порой изуродованные случившейся катастрофой. Такие картины назывались «мёртвыми», и для любого художника этот исход был трагичен и унизителен, ведь зачастую вселенная умирала именно из-за недостатка мастерства или аккуратности.

Мирэлл искренне верил, что Тэрра слишком филигранно и безукоризненно выполнена, чтобы так позорно рассыпаться, но кое-что в словах Элайны заставляло его серьёзно задуматься о будущем легендарной вселенной. Возможно ли, что долгое существование и старение мира могут свести вектора с ума не хуже, чем обычная халатность и неопытность мастера? А если так, не пришло ли время позволить старой Тэрре уснуть и создать вместо неё новую?