Роман Алёшин - Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать

– Увы, кай Готфрид, запамятовал, – честно признался старик.

– Но при этом помните, что Джулиус ваш правнук, – подметил Леон.

– Помню, – как ни в чем не бывало согласился старец, – смею заверить вас, что мне претит ложь, я говорю правду, даю слово. Что до моего возраста… полагаю более ста лет, но не более ста пятидесяти, увы точнее не скажу. Знаете ли я очень люблю точность и меня самого тревожит, что я забыл собственный возраст. Я питал некоторую надежду отыскать ответ в бумагах моего внука, но не нашел. Впрочем, какая разница сколько мне лет? В душе я молод, как и вы!

«Да уж, это точно, в детстве даже мы так не чудили, как вы, Витторио». – подумал Леон про себя, улыбаясь.

– А бумажки у вас есь? Бумажки, подтверждающие, что вы прадед Джулиуса и имеете права на энту землю? – напирал Зотик.

– Юноша, какие бумаги? Я пережил всех, кто мог бы это подтвердить.

– Вы чтец, мастер Витторио, о чем свидетельствует камнеплот и другая дивь, что мы успели застать. Пусть так, но продолжительность жизни чтеца ничем не дольше иных смертных. Я бы подумал, что в вас есть капелька альвийской крови, но не вижу никаких тому подтверждений во внешности. Остается два варианта: или вы, прошу меня простить за столь резкие слова, – водите нас за нос или вы невероятный человек. Самый долгоживущий за последние пару сотен лет если вообще не за все время! Поражает не то, что вы дожили до правнуков, а то, что вы их пережили. – высказался Леон.

Витторио снова отхлебнул чая и бесцветные губы старика растянулись в счастливой улыбке. Языки пламени, отражаясь в практически бесцветных, под стать губам, глазах старца, придавали тому коварный и даже в чем-то, зловещий вид.

– Спасибо за похвалу, кай Леон. Когда-то я работал не покладая рук, чтобы по праву зваться чтецом, увы, рожденный ползать – летать не может. Меня выгнали из Магистратуры Астэра. Не нашел я себе места и в Линденбургском Белом Клыке, а после него другие места и пробовать не стал, смирился. Потому, что никакой я не чтец, моих способностей хватает лишь на простецкую дивь, фокусы. Одним словом, я фалект, вам знаком такой термин?

Оба рыцаря кивнули. Трудно найти тех, кто не знаком с фалектами, разве что в совсем глухих деревнях.

«Любите ли вы городские ярмарки и праздники? Дайте угадаю, конечно же любите! И готова поспорить на свою косу, что в первую очередь из-за фалектов. Если же не из-за них, тогда вы скучный торгаш или меняла. Кто не любит россыпь разноцветных полос на небе? Огромные переливающиеся занавески или радужные ленты сияния? Полупрозрачных рыбок, плывущих в воздухе и сверкающие фейерверки и взрывы? А перемещение вещей в воздухе без прикосновения к ним? Все это устраивают фалекты, особы чей дай к чтению Зерзалы оказался недостаточным, чтобы стать истинным координавтом (следопытом Зерзалы, – примечание Хазимира), но достаточным для того, чтобы переполнять людские сердца радостью и заставлять их замирать с восхищением. Фалекты это фокусники от мира Зерзалы» – Айшат, заметки из фолианта тысячи дорог.

– Пиком покорившейся вершины в азбуке многогранника Зерзалы для меня стал Гот. Вы верно знаете, что камнеплотов приручают на самом базовом этапе обучения, а посему можете трезво оценить скудность моих умений.

– Так тот призрак, что нас преследовал, вовсе никакой и не призрак, а всего лишь зачитанная иллюзия, и ожившие доспехи рыцаря, все это фалектские фокусы? – вдруг понял Готфрид и Витторио подтвердил его догадку кивком головы.

– Слава Лучезарам: слава Лар Ваготу и Эйнилее! – воскликнул с облегчением Зотик и поцеловал оберег на груди. – Я думал он нас до смерти убьет.

Беатриче проплыла к краю столика и села там, с любопытством вертя головой, осматривая то шэбу, то Витторио.

– Какая прелесть! Это ваш радиант, кай Готфрид? – от глаз внимательного старца не укрылось то, что девчушка вилась до этого исключительно вокруг черноволосого рыцаря.

– Да, мой, увязался за мной намедни, пока не знаю, что с ним делать.

– Когда-то у меня тоже был свой, – покачав головой поделился Витторио.

– Был? Что же с ним стало? – удивился рыцарь, ведь радианты нематериальны и в голове не укладывалось, что с ними может что-то случиться.

– Хотел бы я это забыть, но нет, к своему стыду, помню, – с сожалением заметил старик и вздохнул. – отдал его как плату Магистратуре Астэра за обучение читке. Мне сразу говорили, что чтеца из меня не выйдет, слишком слаб дар, но я был молод и горяч, мне казалось, что мне море по колено, амбиции переполняли меня. Уверенности в себе у меня тогда было больше, чем астэров в сокровищнице короля.

Из сказанного стало ясно, что Магистратура забрала радианта. Пускай эти существа и нематериальны, но чтецы умеют обращаться с неосязаемым аспектом мира, самим текстом реальности – Зерзалой. Этот поступок Витторио показался Готфриду жестоким и глупым, впрочем, кто из людей не совершал за свою жизнь глупостей? Желая поскорее сменить неприятную тему, Готфрид взял инициативу в свои руки и отпустил дерзкий комментарий:

– А у вас как я погляжу, ночь – работе не помеха. Впрочем, как иначе собирать звездную пыль? Ведь звезды показываются лишь ночью.

– Да ты остряк, как нарвал прямо. Сегодня на небе черно как в Зарановой впадине Бесконечного океана. – вклинилась шэба, не преминув упомянуть родную стихию.

– Вы выдающиеся рыцари: смелости вам не занимать, равно как и знаний с наблюдательностью. – похвалил рыцарей Витторио.

– А вы создаете дурман, путающий мысли.

– Верно, а вы знаете, как он притупляет боль? Знаете, что его дают агонизирующим, после чего они отправляются к звездам с улыбкой на устах? Все в нашей жизни монета, глупо бравировать лишь одной стороной, забывая о другой.

– Избавьте меня от этой неуместной романтизации, мастер Витторио. Вы же прекрасно понимаете, что даже если бы среди компонентов звездной пыли числилась радуга и материнская любовь, вреда бы было от нее больше, чем пользы. – укоризненно заметил Готфрид и почувствовал себя неловко от того, что поучает человека, в столь почтенном возрасте.

– Зачем вы это делаете? – подключился Леон.

– Увы, мне нужны деньги, очень много денег.

– Прошу простить мое настойчивое любопытство, это конечно не мое дело, но на что вам деньги? – заинтересовался Леон.

– На ингредиенты, оборудование и исследования, – вы же были в обеденном зале, видели все сами. Я ученый, чтеца из меня не вышло, но вот алхимические исследования мне хорошо даются.

– То, что вы делаете, – ужасно, но черт возьми, я восхищаюсь вами! В мире, где средняя продолжительность жизни людей спотыкается о порог в сорок-пятьдесят лет, и где до глубокой старости доживает, наверное, один из сотни, при этом нужно ли говорить в каком состоянии эти несчастные? Вы не только сохраняете ясность ума, но еще и проводите исследования. – высказался Готфрид.