Владимир Корн - Счастливчик Леонард

– Готовы, – за всех ответил Блез, выглядевший куда бодрее, чем несколько часов назад, в разгар дня. Впрочем, как и все остальные.

Ну да: каждому досталось по полфляги воды, а еще мы подкрепилась галетами и финиками.

Кроме того, немного успели отдохнуть от удушающей жары, когда солнце наконец-то скрылось за горами. Сразу и ветерок с гор подул, принеся долгожданную прохладу, и гнумбокс заработал во всю оставшуюся в нем мощь.

– Тогда надевай свое сокровище, Тед. Иди не торопясь и почаще смотри под ноги. И держим друг друга за руки, держим.

Ночка выдалась на славу – в двух шагах ничего не разглядишь. Самая подходящая для того, чтобы безопасно покинуть наше убежище.

Я ухватил Головешку за руку, а свободную протянул назад, надеясь, что за нее возьмется мягкая ладошка Клер. Но нет, ее сжала шершавая, как точильный камень, длань Блеза. Тот единственный из нас помимо арбалета и кинжала повсюду таскает с собой палаш. Благо хоть укороченный. И как только появится свободное время, посвящает его владению клинком. Оттого и ладонь у него мозолистая.

– Все нормально, Тед? Работает?

– Ага, двинулись.

И мы пошли. Слегка изогнутый кусок стекла овальной формы, который был сейчас прижат к глазам Головешки, обладает удивительным свойством. Достаточно ему некоторое время полежать на солнце – и стоит приблизить его к глазам в ночную пору, как мгла расступается.

Недалеко, правда, видно – шагов на сорок, а дальше как будто встает черная стена.

Но не все так просто. Если, например, помахать перед лицом Головешки факелом или зажженным фонарем, тот ослепнет, настолько ярким для него будет казаться этот свет. Возможно, зрение через какое-то время вернется, но может случиться и так, что он потеряет его навсегда.

Чтобы избежать этого, пользуясь стекляшкой, Тед не смотрит сквозь нее непрерывно. Откроет глаза, взглянет вперед и снова тщательно их зажмуривает. Иначе искры, случайно высеченной гвоздем из подошвы сапога о камень, ему станет достаточно, чтобы получить такую вспышку в глазах, что долго еще в них будут мелькать огненные мухи.

Могут ли быть такие стекла у наших врагов? А почему нет? Штука редкая, но не настолько.

И потому на всякий случай наготове я держал трубку, представляющую собой нечто вроде фейерверка. Дернешь за веревочку, свисающую с одного ее конца, и она даст достаточно света, чтобы тем сорвать стекло с лица, прижать к нему ладони и завыть от режущей боли в глазах.

Представляю, каково сейчас Головешке! Глайберы тоже ведь могут предполагать, что мы постараемся покинуть свое убежище ночью и что у нас есть чудесное стекло.

Мы шли быстро, стараясь не шуметь, прислушиваясь к звукам ночи и пытаясь дышать через раз. Все время где-то в темноте шуршало, пищало, потрескивало, но больше всего мы опасались услышать скрип песка под колесами приближающихся к нам глайбов, вынырнувших откуда-нибудь из низины. Вообще-то я и по ночам вижу лучше большинства людей, но нас окружала такая тьма, что следовавших за мной Блеза и Клер оставалось только пожалеть – для них она была совсем уж непроглядной.

Очередная груда камней, к которой мы и держали путь, открылась внезапно, и в стороне от того места, где я ожидал ее увидеть. По моему замыслу, мы должны были упереться прямо в нее, но Тед начал обходить ее далеко стороной.

– Что там? – не выдержав, шепотом поинтересовался я.

– Не пойму: что-то мелкое, но много, – так же тихо ответил Головешка. – Обходим?

– Как можно дальше.

Если там гнездо песчаных термитов, остается только молиться небесам, чтобы термиты нас не заметили. Они – неутомимые охотники, а обнаружив столько плоти сразу, и вовсе обезумеют.

А жаль: на эти камни у меня была особая надежда. Ведь в них можно было перевести дух в относительной безопасности, попить водички и обменяться наконец парой слов: намолчались уже. И снова томительный путь, когда мы ждали скрип колес с одной стороны, и шуршание многочисленных лапок с другой. А темные громады гор приближались так медленно!

Когда из-за туч внезапно показалась яркая луна, Головешка одним движением сорвал повязку со стеклом с головы. Он застыл с крепко зажмуренными глазами, опасаясь их открыть.

– Как ты? – бросился я к нему. – С тобой все нормально?

– Не знаю, – помотал головой он, все еще боясь их открыть.

Отлично понимаю его состояние: однажды со мной такое уже происходило. Мы окружили Головешку, терпеливо ожидая. Никто Теда не торопил, представляя себя на его месте: еще несколькими мгновениями раньше ты был здоровым человеком и вдруг – вечная тьма. Наконец Головешка все же решился. Сначала он открыл один глаз, затем другой… Повертел головой по сторонам и облегченно выдохнул:

– Пронесло. Благо что глаза у меня в тот момент закрытыми были.

– А как же ты понял, что луна показалась? – поинтересовался Блез.

Я промолчал. Как тут не поймешь, когда даже сквозь закрытые веки по глазам бьет такая вспышка, будто тебя вывели из темной комнаты, где ты долго просидел с завязанными глазами, и, повернув твою голову к полуденному солнцу, внезапно сорвали повязку?

– Все, больше их не надену, – заявил Тед, когда окончательно убедился, что с глазами все в порядке. – Даже если луна снова скроется и снова станет темно, как у… – Тут он взглянул на Клер и замолчал, не став договаривать, как именно.

– И не надо надевать, – утешил я его. – Даже если луна снова скроется, скоро рассвет. Только ты готовься к тому, что, когда рассветет, возможно, глаза будут болеть так, что тебе самому захочется их вырвать.

– Как у тебя тогда?

– Как тогда у меня, – кивнул я, не став договаривать, что тогда у меня все было куда хуже.

И тут же повернулся к Клер:

– Не устала? – Хотя чего тут спрашивать, когда и так все видно? – Давай мне свой мешок.

Девушка выглядела такой юной и беззащитной, что руки сами потянулись к ней, чтобы обнять и утешить. Преодолевая соблазн, мне даже пришлось сделать шаг назад. На какой-то миг показалось, что она сама потянулась ко мне, но в следующий миг я услышал от нее:

– Нормально все со мной. А тебе бы только причину найти, чтобы меня облапать.

Я чуть было не сплюнул от злости: ну нельзя же так, в самом-то деле, а? Не облапать, а на миг прижать к себе, чтобы успокоить и дать понять, что рядом есть мужчина, который грудью встанет против любой угрожающей ей опасности. Ну и заодно почувствовать упругость ее собственной груди. Но лишь для того, чтобы сделать приятно Клер. А она сразу – облапать!

– Ладно, пойдем дальше, – только и сказал я. – Теперь я сам впереди пойду.

Луна к тому времени успела скрыться за облаками, но света было уже достаточно для того, чтобы увидеть какой-нибудь зыбун без всяких там стекляшек. Вот я-то их точно никогда в жизни уже не надену!