kassyi - Убожественная

И вот сейчас двое четырехлетних сорвиголов мужского и женского пола протиснулись мимо Контрабасральто и с визгом понеслись ко мне и к Ташке.

– Мам, мам, теть Надь, там телевизол плиехал, дядь Глиса лугается, говолит, палкет цалапают! – близнецы бегали кругами возле меня и Ташки и пронзительно орали.

– Тась, что они, – воззвала я, но Ташка уже спешила за Ниночкой, ухватив детей за руки.

– Какой телевизор? Какой паркет? Что там царапают? – спрашивала она на ходу.

Так, ясно. Приехало телевидение. Гриша ругается, что царапают пол аппаратурой. Да и черт бы с ним, с этим старым паркетом! Но Гришку надо унять, – его нелюбовь к телевидению в частности и к журналистам вообще может сыграть не в масть. Сегодня нам надо журналистов любить, пылинки с них сдувать и подарки им дарить. Кстати, о подарках!

– Рита! – Куда же она запропастилась? Презенты журналюгам – ее фронт работ, но где же она? – Рита!!!

– Ну и во имя какой высокой цели мы столь возбудились? – ленивый, тягучий, словно дорогой ликер, обманчиво сладкий и коварный голос Маргариты теплой волной окатил мне плечи. – Чего тебе надобно, рыбка моя золотая?

Не без труда сдержав глупое хихиканье, которое было моей обычной реакцией на речевые экзерсисы Маргариты, я повернулась к ней.

– Скромные дары акулам пера заготовила? – в разговорах с Ритой я невольно начинала подражать ее вычурной манере. И не я одна. Любой мужик, пообщавшись с ней полдня, на всю жизнь оставался поражен вирусом витиеватого красноречия. Я же общаюсь с ней годами. Маргарита – вторая жена моего бывшего мужа. Я – третья. Но это долгая история.

– И скромные, и нескромные, и скоромные, – ухмыльнулась Ритка, хищно блеснув острыми зубками. – Столы ломятся под непосильной ношей фуршетных излишеств, фенечки, сумочки, галстучки и прочие примочки трепещут в ожидании жадных ручек новых хозяев. А что это за колесница тебя сюда примчала, с таким, не будем стесняться, не банальным колесничим?

Все-таки она заметила. Вопрос был задан как будто бы вскользь, но я слишком давно знаю Ритку и мне слишком хорошо известен этот небрежный мурлыкающий тон.

– Ритка, не надейся! Я понятия не имею, как его зовут, что он такое и какой у него номер телефона. А если бы и знала – тебе бы не сказала, он мне самой ужасно понравился.

– Да? Жаль, жаль, – пробормотала Маргарита, дергая себя за мочку уха, туго перехваченную золотой сережкой с россыпью бриллиантиков.

– Чего тебе жаль? – спросила я, приглаживая волосы и разглядывая свое отражение в оконном стекле. – Того, что я не успела выяснить кто он такой, или того, что он мне понравился?

– И того, и другого! – Расхохоталась Маргарита, заботливо одергивая на мне юбку. – И можно без хлеба! Ты ему, дорогая моя, тоже понравилась. У меня глаз-алмаз!

– Ну конечно! И свой алмаз ты на этого мужика тут же положила, – я подмигнула Ритке. – Мечтаешь заполучить еще один «экземпляр» в свою коллекцию?

Маргарита только хмыкнула.

– Глаз у меня – алмаз. Пойдем-ка, – она ласково взяла меня под руку, и это мне совсем не понравилось. Что-то она затевает. – Боже мой, мы опаздываем! Вряд ли, правда, герцогиня будет в ярости, но тебе пора доставать белых кроликов из шляпы под прицелом черных телекамер. Кстати, – тут голосок Ритки стал похож на засахаренный клинок, – один из наших четвероногих уродцев уже декорировал мой стол ароматной какашечной инсталляцией.

– Кто именно? – со вздохом спросила я, прикидывая, во что мне обойдется эта «инсталляция» и какое обещание она вытянет у меня в обмен на отказ от обид. Ибо обиженная Ритка – это стихия, рядом с которой блекнут ураганы, землетрясения и нежданные визиты дальних родственников из Мухосранска.

– Да этот, – пожала плечиком элегантная шантажистка, – лысый, дымчатый. С мерзким крысячьим хвостом! – передернулась она. – Аменхотеп, которому норковую шубку шили.

– Миня? – поразилась я. – Он ведь всегда такой спокойный, ласковый котик. Наверное, его кто-то испугал.

– Испугал? – Вскинув брови, отшатнулась от меня Ритка. – Испугал! – Она фыркнула и остановилась, выставив вперед умопомрачительно длинную ногу в черном чулке. – Не намекаете ли вы, уважаемый прокурор, что я привела это генетическое недоразумение в такой ужас, что оно рефлекторно опросталось на моем столе? Интересное дело! Лысое пучеглазое чудище портит мне настроение, а единственная подруга, вместо того чтобы утешить, утверждает, что я же и виновата? И это называется дружбой?! – Эхо риткиного голоса раненой птицей металось от стенки к стенке на узкой улочке, взывая к небесной справедливости. Мне захотелось заткнуть уши. Я же говорю: любому, кто слышал решившую оскорбиться Маргариту, больше не страшны никакие бедствия.

– И чем я могу тебя утешить, бедная обиженная подруга? – как всегда, я сдалась без боя.

– Спасибо, ничем, – сухо бросила Ритка и принялась внимательно изучать ржавую крышу дома напротив. – Если тебе так хочется считать меня злобным монстром, пугающим беззащитных кошечек, то пожалуйста. Конечно, от таких, как я, надо держаться на расстоянии, не доверять никаких секретов, стыдиться перед новыми знакомыми…

Она сардонически продолжала перечислять, чего еще нельзя делать поблизости от «злобных монстров», но мне уже все стало ясно.

– Ри-ит, – примирительно заканючила я, – ну чего ты? Не спросила я, как его зовут. И он меня не спрашивал. Ну правда! Нет у меня его координат, и своих я ему не оставляла. Хотела, но не успела. Он же исчез, как Карлсон: только что был и уже улетел.

Ритка, отлепив взгляд от крыши, медленно повернулась ко мне.

– Ты что, действительно с ним НЕ ПОЗНАКОМИЛАСЬ? – возмущенно вопросила она.

– Да. Не успела. Сама знаю, что балда, – с готовностью покаялась я.

– Эх, ты, шляпа! – раздосадовано пробурчала Ритка, поняв, что я не вру. С ее точки зрения я совершила непростительный грех – упустила интересного и вроде бы небедного мужчину.

– Я же не ты, – немного лести не повредит, тем более что риткиным талантом «цеплять» самое разнообразное мужичье я действительно искренне восхищалась. – Вот если бы мне твои фирменные приемчики освоить…

– Мои приемчики тебе не годятся, – риткино самодовольное хмыканье показало, что инцидент исчерпан. – Тебе надо собственную стратегию и тактику разрабатывать. Пора уже, – и эта неоднократно замужняя дама снисходительно посмотрела на меня – бедненькую разведенку. Забавно, она всего на два года старше. Дружим мы лет десять. И все время она ведет себя так, словно ей минимум девяносто, а мне не больше шестнадцати. При этом она собственными руками выдала меня замуж за своего второго мужа! Я до сих пор не понимаю, как ей удалось проделать этот трюк.