Анна Ковалевская - После Дракона

«Нужно позвонить маме, пусть приготовит поесть, а после работы забрать еду и явиться во всеоружии домой. Что там ел Дракон? Козу раз в два дня? Попробуй через день готовить вяленое мясо из целой козы, это тебе не два окорока поджарить. Нет, все-таки, рисковое это дело – любить Дракона».

Есть вещи, которые нужно любить. Это вроде нормальной реакции организма. Если видишь яркий свет, зрачки сужаются. Если слышишь пение птиц, смех детей – сердце должно биться радостней, а вся ты растворяться в умиротворенной улыбке.

Так обстоят дела и с утром. Начало дня, солнце встает, люди пробуждаются навстречу новому дню, таящимся в нем свершениям и радостным событиям. Но люди из серии «аномальное явление» не рады ни птицам, ни детям, ни утренним лучам солнца. Звонок будильника для них не символ пробуждения, а сигнал к старту, к непонятному и утратившему свою привлекательность забегу по кругу.

Вот и Дора когда-то любила утро, любила просыпаться раньше всех и наслаждаться миром, принадлежавшим в утренние часы только ей. А теперь она радовалась вечерам, чем ближе сумерки, тем легче на душе. Уходят ожидания, снижаются требования к себе, и все мечты и планы переносятся на завтра. А новый забег отодвигает их на задний план, и только во время короткой передышки блеснут и тут же померкнут, испугавшись возможных последствий, мысли: «Для чего ты здесь, и кто все эти люди вокруг тебя?»

«Подумаю об этом завтра, – стандартный способ обмануть собственный ход мыслей. – Завтра все сделаю иначе, хотя бы попробую добраться на работу новым маршрутом. Известный совет, почему бы не попробовать», – думала Дора, накрываясь одеялом с головой, прячась от мира в своих грезах.

Светлое и многообещающее завтра плавно переросло в хмурое и малоперспективное сегодня. Где она, радость от предвкушения новых свершений и чудесных метаморфоз судьбы? Ей даже лень идти ставить чайник, не то, что бежать, да еще и с радостью, навстречу новому дню.

Рядом вполне мирно посапывал муж, не хотелось будить его, прибираясь на кухне.

Дора решила понежиться в постельке еще полчасика, пожертвовав завтраком и макияжем. Пока устраивалась поудобнее, телефон ускользнул в пространство между диваном и стеной. Рука, пошарив, извлекла пропажу, а вместе с ней и книгу, прочитанную ею пару дней назад.

Открыв наугад, она тут же утратила счет времени и ощущение действительности. Шум ветра сдувал все мысли, словно невесомые пушинки, оставляя на их месте безмятежное чувство покоя и радости.

Покой и радость прервались внезапно. Леон резко выхватил книгу из ее рук и зашвырнул в ближайший угол.

– Опять ты свой бред читаешь? Почему ты не можешь, как нормальная девушка, читать женские журналы? Обычные глянцевые журналы про косметику, шмотки или что там еще баб беспокоит?

Что этих баб беспокоит, Дора не знала, так как женским глянцем преднамеренно не увлекалась.

– И тебе доброе утро, милый.

Улыбнулась. После такого выпада целовать его не хотелось. Но, сделав усилие, все же примирительно чмокнула в щеку.

Леон проснулся, теперь можно и пошуметь. Она выбралась из постели и начала собираться.

– Ты вообще время видела? – он явно был раздражен.

– Да, – удивленно ответила Дора, поглядывая на часы и пытаясь понять, что с ним, с Леоном, и со временем не так.

– Ты опять опаздываешь на работу, я расстраиваюсь, когда ты так делаешь. Ты должна уметь контролировать свое время, – раздражение в его голосе продолжало нарастать.

Дора понимала, что еще пара минут, и его недовольство обрушится на нее Ниагарским водопадом.

– Я контролирую, я все успею, – пытаясь застегнуть молнию, лепетала Дора, торопясь как можно быстрее скрыться из поля зрения его темно-карих, мечущих молнии глаз. Она едва доставала ему до плеча, и по сравнению с ней он казался огромным, а гнев придавал его смуглой коже и темным густым волосам устрашающий Дору вид.

Нет, ничего она не успеет, приедет впритык к началу утренней смены. И будет выслушивать от начальника, что нужно являться минимум за пятнадцать минут до ее начала, чтобы успеть настроиться на работу.

Она заранее морщилась от предвкушения диалога, портившего настроение на близлежащий час. Это была инициатива начальника их отделения, и штрафа за то, что ты не приходишь раньше, не полагалось, но лучше бы он просто молча ее штрафовал и пропускал свои нравоучительные беседы о времени.

Еще и Леон решил заняться ее воспитанием. Два руководителя, дома и на работе – сказочное везение.

И только сев в автобус, Дора поняла, что ее вчерашнее намерение изменить ход, если не всей жизни, то хотя бы сегодняшнего дня, с треском провалилось.

Она забыла о планах ехать на метро и привычно выбрала каждодневный автобусный маршрут. «Ну и правильно сделала, – поспешила похвалить себя, – автобусом быстрее, а судьбоносный эксперимент оставим на вечер».

Вопреки мрачным прогнозам Леона, она не просто успела к началу рабочего дня, но и прибыла к месту раньше. И стоило из-за этого с утра портить ей настроение? Она столько лет знала Леона, но все никак не могла привыкнуть к его резкому тону и количеству замечаний, способных обрушиться на нее безжалостным и леденящим кровь градом в считанные минуты. В такие моменты ей было сложно его любить. Ей вспомнились истории о наложницах, соблазнивших и покоривших своих властителей и превратившихся из рабынь в хозяек царских сердец и дум. Она бы вряд ли смогла пополнить плеяду великих женщин; одно грубое слово или критичное замечание лишали ее способности быть привлекательной и обольстительной на целый день. Она словно улитка пряталась в свой домик и робко выглядывала, проверяя, миновал ли ураган, и засветило ли солнце. Такая ее реакция раздражала его еще больше, и Дора зарабатывала новые окрики и пряталась обратно, могла неделями сидеть в скорлупе, выращивая ноющую боль в области сердца и целый набор страхов и комплексов.

Она никак не могла вспомнить, за что он ее полюбил, и понять, что с ней стало не так. Почему она стала его так раздражать и злить? Едва ей стоило переступить порог дома, как он тут же находил десятки причин повысить на нее голос и обвинить в нелепости сам факт ее существования на этой планете.

При этом он так же бурно и резко утверждал о своей любви к ней. Дора же затруднялась определить свои чувства: она много лет была с ним рядом, он по-прежнему восхищал ее своей горделивой красотой и успехами. Но все чаще и чаще ей хотелось спрятаться от его требовательного взора и не испытывать ставшую невыносимой тревогу.

А вот с работой у нее все было гораздо проще. «Любите ли вы свою работу?» – пожалуй, самый нелепый вопрос, который можно придумать. Она любила работу ровно 15 минут в день перед окончанием смены, и раз в месяц, когда получала положенное материальное вознаграждение за свои усилия.