Эль Верж - Сквозь туманы синие…

Рядом со мной сидели Полина и тетя Фрося – пятидесятилетняя женщина, которая помогала нам по хозяйству. Она жила в соседнем многоквартирном доме, но часто оставалась у нас. Полина выделила ей уютную комнатку на первом этаже.

– Сегодня в нашей семье небольшая радость – начал неторопливо папочка. – Фрол и Лизавета завоевали очередную медаль на конкурсе лучший овощ. Поздравляю наших чемпионов и передаю слово вам. – Отец замолчал. Фрол немного покраснел. Он был немного застенчив, даже в кругу семьи.

– Я… Мы с Лизаветой очень рады… Рады вниманию, которое вы оказали нам. – Слегка заикаясь, проговорил брат и растерянно посмотрел на Лизку, видимо, не зная, что еще сказать. Та не медля, пришла ему на помощь, звонко защебетав:

– Мы с Фролом рады, что все здесь сегодня собрались. Но победители не только мы. Победа за всей нашей замечательной семьей. Ведь все, что мы делаем с Фролом – это на благо семьи и нашего города! А сейчас все присутствующие смогут оценить вкусовые качества нашего творения. Пожалуйста! – Очаровательно улыбнулась она и показала на стол. В центре на красивом, расписанном алыми цветами подносе воцарилась огромная, ярко-оранжевая блестящая морковь. Вокруг нее в хрустальных тарелочках разместились многочисленные блюда из моркови: тертая морковь со сметаной, морковь, порезанная кружочками, тушеная морковь, пирог с морковью и много-много других блюд. В двух высоких графинах был налит прозрачно-желтый морковный сок. Мы не заставили себя долго ждать и практически набросились на угощение. Казалось бы, морковь, она и есть морковь. Что в ней может быть особенного? Но это была необыкновенная морковь! Она была небывало сочная и сладкая! Все наперебой хвалили окончательно засмущавшегося Фрола и сияющую, довольную Лизку.

Время пролетело совсем незаметно. В комнату постепенно прокрались сумерки, и тетя Фрося принесла пару свечей. Посидели еще немного, поговорили о нынешнем урожае, о предстоящей зиме. Папочка был очень доволен: урожай выдался на редкость богатым. Склады были до отказа заполнены. Перерабатывающие станции, занимающиеся консервацией, солением, сушением, варением, засахариванием и т. д. работали с утра до ночи. И для обмена с Нижним Бургом осталось еще достаточно продуктов. Можно было теперь выменять не только самое необходимое – лекарства, оборудование, но и что-нибудь поинтереснее: духи, кое-какую косметику. Еще до изолятора, я краем уха слышала., что папа решил выменять в Нижнем Бурге небольшую партию «дамских штучек», как он называл парфюмерию и косметику. Но мне, увы, рассчитывать на нее особо не приходилось. «Дамские штучки» предназначались «лучшим» женщинам Жизнебурга – передовикам производства, деятелям творчества и лучшим «хозяйкам», то есть тем, у кого больше детей. Также учитывались достижения самих детей: учеба в обязательной пятиклассной школе и различных самодеятельных кружках. Я похвалиться ничем не могла: работала посредственно, пела и танцевала не лучше многих. А надеяться, что папочка расщедрится и даст просто так – было глупо. Вообще быть дочкой советника, причем единственной было крайне трудно. Никаких преимуществ перед другими девушками мое положение мне не приносило. Зато постоянно приходилось держать себя в руках, а если чуть что не так, то на всех углах говорили: «А еще дочка советника!» Не говоря уже о том, что приходилось выслушивать длинные, гневные нотации папочки. В общем, я была бы совсем не против, если бы папа был бы рядовым жителем Жизнебурга…

В комнате стало совсем темно. Лишь желтые всполохи двух свечей трепетали на стене оклеенной выцветшими зеленоватыми обоями. Две хозяйки – Карина и Светка встали почти одновременно, пожелали всем «спокойной ночи» и погнали своих усталых отпрысков готовиться ко сну. Вслед за ними ушли Лизка с Полиной и тетей Фросей. Веки у меня отяжелели, в голове было блаженно пусто, и легкие мысли изредка появляющиеся в голове быстро улетали, не оставляя следа.

– Пора спать. – Решила я. Сладко зевнув и, пожелав остальным «доброй ночи», я побрела на второй этаж в свою комнату. Свечу взять забыла, шла на ощупь, но было легко – я знала каждую ступеньку, каждый уголок наизусть. Открыв шершавую деревянную дверь своей комнаты, я первым делом зажгла маленькую свечку одиноко стоявшую в узорчатом серебряном подсвечнике. Вспыхнул красный, трепещущий огонек, заиграв на стенах темно-оранжевыми огнями. Моя комната были ни большая, ни маленькая – а в самый раз. Около одной из стен стояла довольно широкая кровать, накрытая сверху старым темно-синим пледом, напротив – трехстворчатый шкаф, около окна круглый столик с вязаной крючком белой скатертью, которую зимними вечерами связала Полина. Пара стульев, мохнатый коврик посреди комнаты – вот, собственно говоря, и все. Больше ничего в комнате не было. Если, конечно, не считать трех картин, развешанных по стенам. На одном полотне водопад низвергал свои зеленовато-голубые воды с головокружительной высоты, на другом – таинственно застыл зимний лес, а на третьем – в лучах заходящего солнца сверкала бескрайняя гладь моря. Я ни разу в жизни не видела моря. Ведь всю свою жизнь я провела в городе. Я очень любила смотреть на эту картину и мечтать, что когда-нибудь увижу все это своими глазами. В тайне я мечтала совершить экспедицию по тому же пути, по которому больше двадцати пяти лет назад ушла мама… Но я отлично понимала, что в одиночку это невозможно. Просить папу организовать экспедицию – бесполезно. И я была абсолютно уверена, что если бы у меня хватило смелости начать организацию экспедиции, папочка бы всячески препятствовал реализации этой идеи.

Я сняла одежду, влезла в теплую фланелевую рубашку, которую Полина заботливо положила под подушку и, потушив свечу, юркнула под одеяло. Как приятно было снова оказаться дома, в своей постели… Спокойствие и тепло окутали меня плотным коконом, и я уснула…

Посреди ночи я неожиданно проснулась. За окном было темно. Я даже не могла представить, сколько сейчас времени – в комнате у меня часов не было, а наручные часы я забыла в ванне. Хотелось пить – во рту было сухо, как в пустыне и мне показалось, что я даже чувствую скрип песка на зубах. Накинув халат, я спустилась вниз, на кухню. Выпила стакан холодной воды и отправилась обратно. В общей комнате я заметила легкое дрожание желтого света, проникавшего в щель под дверью.

– Опять забыли потушить свет! – Раздраженно подумала я и уже взялась за ручку, но остановилась, услышав приглушенные голоса.

– Может, показать ее Кириллову? Спросил отец.

– Прекрати эти глупости! – Сердито отозвалась бабушка. – У меня складывается впечатление, что ты хочешь побыстрее отправить девочку в дом блаженных!