Виктория Ближевская - Спокойных дней не будет. Книга II. Все, что захочешь

– Это был еще не он, не самый важный звонок?

– Папа!

– Не уверен, что вас поставили в известность, но у нас за столом не принято вести телефонные переговоры, – сухо сказал Илья и выразительно посмотрел на дочь. – Есть время для бизнеса и время для семейного обеда.

– Время войне и время миру, – не удержалась Соня.

– Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме, – процитировал вслед за ней Левушка, блеснув кругозором.

– Вы еще помолитесь, черт бы вас драл! – возмутилась Марина. – Протестанты недоделанные.

– Перестань ругаться как базарная торговка!

На этот раз Роза сочла нужным осадить дочь.

– Марина мне сказала, – вклинился в перебранку Виктор. – Но это на самом деле очень важно.

– Важнее, чем моя дочь?

Илья смотрел на незваного гостя с той едва заметной ехидной ухмылкой, которая дорого обходилась и домочадцам, и подчиненным в офисе.

– Извините, я не понимаю…

– Ради бога, не надо, Илья! – первой почувствовала опасность Соня. – Не хотите ли еще вина, Виктор? Сегодня на столе прекрасное вино. Где ты берешь его, Роза?

– Помилуй, Соня, ты же не пьешь. Откуда тебе знать, какое вино? – в тон главе семьи сказала Марина, проворонившая возможность парировать отцовские нападки на своего поклонника.

– Не пью. – Соня виновато улыбнулась гостю, чувствуя на себе тяжелый взгляд Ильи. – Это мой большой недостаток.

– Очень редкий, – откликнулся мужчина, радуясь возможности поддержать нейтральную беседу. – Даже у женщин.

– И единственный у нее, между прочим, – как заправская сваха многозначительно поднял бровь Левушка. – Она у нас эталон.

– Да уж, – хмыкнула старшая сестра. – Остальные на ее фоне просто скопище пороков.

– Ты преувеличиваешь, – мягко возразил гость и снова повернулся к Соне. – Это жизненная философия?

Она неопределенно пожала плечами, вовсе не рассчитывая развивать тему крепких напитков и всего, что с ними связано.

– Я как-то пробовала вино и выпила больше, чем стоило.

– Когда это ты напилась? – заинтересовалась бесцеремонная Марина.

– Однажды. Это неважно, – вдруг смутилась Соня, перехватившая яростный взгляд брата.

– И что было дальше? – теперь уже не выдержал Левушка. – Тяжелое похмелье окончательно отвратило тебя от поклонения веселому Бахусу?

Илья, не отрываясь, смотрел на сестру. Он видел, как шевелились ее губы, и вспоминал другие слова, сказанные на далеком острове. Зеленые ленты в растрепавшихся косах, золотой браслет на щиколотке, трудный подъем вверх, темноту итальянской ночи и несостоявшееся грехопадение. Ее обозленный голос, выкрикивающий обидное, несправедливое. Глухой стук занывшего сердца, запертую дверь…

– … и поняла, что трезвая голова куда лучше, чем все итальянские вина, – донесся до него Сонин голос по другую сторону стола.

– Не повезло с любовником. – Марина была разочарована тем, что настоящего откровения не будет. – Был бы достойный мужик…

Илья сидел мрачнее тучи и теребил угол крахмальной салфетки, но в разговор не вступал.

– Поверить не могу, Соня, – сказала вконец расстроенная Роза. – Как ты можешь так легкомысленно относиться к своему здоровью!

– Должна же я была хоть раз в жизни побыть легкомысленной, – попыталась отшутиться она, стараясь не смотреть на брата.

– Нет, вы только послушайте! Ты знал об этом?

– Откуда мне знать! – Илье пришлось выбраться из своего окопа и отвечать на неудобные вопросы. – Она же делает все, что захочет, не спрашивая меня.

Соня почувствовала, как захлебнулось сердце, вернувшееся на миг в душную сицилийскую ночь, и приняла вызов.

– А если бы я тебя спросила?

– Пьяная женщина – легкая добыча для мерзавца? – встрял развеселившийся Левушка. – Бросай пить, вставай на лыжи?

– Не лезь! – рявкнул неожиданно вышедший из себя хозяин дома, и сын обиженно замолчал и покрутил головой, как совенок, ища сочувствия у окружающих.

– И все-таки? – не сдавалась Соня.

– Ты прекратишь издеваться, Софья?

Все участники обеда в недоумении следили за их перепалкой, даже не догадываясь о глубинной сути конфликта.

– Давай поймем сначала, о чем речь! Начни ты.

– Все играешь? Как… – Он едва не проговорился об острове, но вовремя перестроил фразу. – Как дешевая актриска.

– Ты хотел сказать не актриска. Не стоит стесняться! – источая яд, сладко улыбнулась она, чтобы не разрыдаться на глазах у всех.

– Я знаю, что я хотел сказать, – сквозь зубы процедил глава семьи и, обернувшись к Розе, отчеканил: – Она может поступать, как ей заблагорассудится! Это не моя забота.

– А чья?

– Она замужем.

– Но ведь ей нельзя ни капли! Ты должен…

– Должен? – Он возвысил голос, и всем в комнате стало не по себе. – Не много ли я всем должен? А кто-то из вас что-нибудь должен мне?

– Илья, мы же говорим о Соне.

– Я нянька ей или сиделка? – взорвался он, выведенный из себя их единодушным непониманием.

– Разве я сторож брату своему?

Соня не позволила себе упустить подвернувшийся шанс, и все головы, как по команде, повернулись к ней. Оброненная цитата в контексте разговора обрела множество смыслов. Соня подобралась, почувствовав горящий взгляд брата, и на этот раз никто из присутствующих ее не поддержал. Несмотря на то, что все боялись хозяина дома, все же они его любили и не могли обвинить в неоправданной жестокости. Впрочем, и она не могла.

После неловкого молчания домочадцы и гость потихоньку вернулись к содержимому своих тарелок, и инцидент был замят. Ей простили грубую выходку все, кроме Ильи, который затаил обиду, хоть и опустил глаза раньше остальных.

– Сегодня все спятили? – на излете скандала поинтересовалась Марина, оставившая за собой последнее слово старшей дочери. – Далась вам Библия. Осталось только, чтобы Лев Ильич объявил, что собирается стать раввином.

– Спасибо, что напомнила. – Левушка взял инициативу в свои руки. – У меня есть важное сообщение.

– Для тебя или для семьи? – съехидничала сестра.

– Надеюсь, для всех. – Он обвел собравшихся сияющим взглядом. – Я женюсь.

– Еще один! – Илья отложил столовые приборы и откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя, что обед безнадежно испорчен. – Все никак не наиграешься?

– Мама, зачем он все время меня цепляет? – выкрикнула принявшая намек на свой счет Марина и вцепилась в запястье Виктора.

– Мариночка, почему ты решила… Разве речь о тебе?

– Он никому шагу не дает ступить! – истерично пожаловалась та. – Особенно мне.

– На сегодня еще не хватит пошлых сцен? – устало спросил глава семейства и подпер кулаками подбородок. – Какая-то массовая истерия.

– Это не в твой огород, а в мой, – снова подала голос Соня.