Елена Донская - Крест. Или страшная сказка о любви

Кафе из двух залов – танцпол и небольшое помещение с парой бильярдных столов. Шумно и весело было в обоих. Официальная часть уже закончилась, вечеринка была в самом разгаре, в той стадии, когда гости еще не пьяны в стельку, но стаканов на столах уже больше, чем тарелок.

Марина уверенно прокладывала себе дорогу среди этой толчеи. Ксению она тянула за собой на манер буксира.

Несколько минут ушло на обнимания с Наташей. Та выслушала положенные поздравления, дежурно возмутилась, что Ксения тратила время на покупку дежурного же подарка, и потащила здороваться со знакомыми и знакомиться с неизвестными Ксении гостями. Это было утомительно и никому особенно-то и не нужно, но Наташа этого, как всегда не замечала. Положение спас администратор, подошедший к хозяйке приема. Наташа тут же переключилась на организаторские вопросы, и Ксения смогла перевести дух.

Ей было неуютно на этом чужом празднике после многих месяцев затворнической жизни. Слишком много громкой музыки и резких восклицаний, вырывающихся из общего гула. Слишком много незнакомых лиц. Слишком много всего. Ничего, утешила себя Ксения, я просто отвыкла, это пройдет. Подруга права, хватит жить улиткой. А где она, кстати?

Маринка куда-то исчезла. А вон Славик, Наташин муж. Он сидел у барной стойки с каким-то мужчиной, смутно знакомым, но по затылку, в мельтешении цветных пятен света, не понять, кто это. Судя по взрывам смеха, восклицаниям «а помнишь!», «ну ты выдал тогда!» – там полным ходом вспоминали бурную молодость. Но, о чем конкретно говорит Славик, расслышать было невозможно. Пожалуй, подходить к нему незачем. Она осмотрелась, выискивая знакомых, к которым можно было бы присоединиться.

Видимо, одинокая трезвая женщина в центре зала являлась слишком заметной фигурой, потому что не прошло и двух минут, как к Ксении прицепился какой-то юнец: с целью познакомиться и развлечь скучающую девушку. Ну, что ж, пусть развлекает. Она была даже рада парню: он избавил ее от чувства неловкости, своей ненужности, неуместности здесь. Он проводил ее за столик, и следующие двадцать минут она слушала его болтовню о работе. Мальчишка оказался риэлтором, видимо, начинающим, ибо был очень горд этим обстоятельством и трещал, не умолкая, не нуждаясь в репликах собеседницы. Она вежливо улыбалась, кивала в нужных местах, изредка притрагиваясь к бокалу и между делом вспоминая, как же его зовут. А может, он и вовсе забыл представиться.

Однако это было довольно скучно. А его претензии на важность казались смешными: он так пыжился, словно перед ним была нежная ровесница, а не разведенка как минимум десятью годами старше. С другой стороны, его стремление понравиться было лучшим комплиментом, чем парочка тех, которые мальчик адресовал ей вслух.

Наконец, ей стало совсем уж невмоготу слушать этот монолог. Извинившись, она сказала, что ей нужно выйти на минуту. Юный торговец недвижимостью немедленно выразил желание проводить ее.

– Вот уж спасибо, там я и сама справлюсь, – рассмеялась Ксения, немного смутив парня. Пусть думает, что она пошла в дамскую комнату.

Она вышла на улицу и достала сигарету – пара глотков алкоголя давали о себе знать, мозг среагировал и включил знакомый шаблон.

Она стояла спиной к двери, отвернувшись от ветра, смотрела на залитый желтым теплым заревом проспект и крутила в пальцах сигарету, почти не затягиваясь. Курила она редко, по большей части как раз на застольях.

В чью-то хмельную голову пришла та же замечательная идея – проветриться. Не оборачиваясь, она узнала по голосу Славу:

– Ох, как свежо! Я прямо сразу протрезвел!

Кто-то весело ответил:

– Не сомневаюсь, что ты немедленно это исправишь.

Ксении показалось, что сердце пропустило удар. А потом забилось как ненормальное, только не там, где полагается, а сразу везде. Ей казалось, что весь мир наполнен этим тревожным стуком, как гулом набата. Ладони похолодели и стали влажными. Она так и стояла, уперев невидящий взгляд в огонек своей сигареты.

Этот неповторимый голос, мягкий, располагающий к себе, но прислушайтесь – и вы услышите в нем уверенность превосходства над вами… Этот сильный, яркий тенор может принадлежать только одному человеку на всем белом свете.

– Эй, Ксюша, это ведь ты, правда? – Слава, наконец, заметил ее. Она обернулась, глядя только на него, старательно игнорируя его приятеля.

– Привет, Слава. Рада тебя видеть.

– А я-то как рад! Ты тут с кем?

– Я тут, Славушка, с Мариной, вот только она где-то потерялась, – хмыкнула Ксения, прекрасно понимая, что намекает он на мужа.

– Ну, тогда предлагаю свою компанию вместо Маринкиной. Пойдем, посидишь с нами.

– Да я вроде как уже обзавелась компанией, один молодой человек любезно не дает мне скучать, – она улыбнулась, подчеркивая несерьезность возражения.

– И на кой он тебе сдался? С нами веселей будет. Нет, мы так давно не виделись, и ты хочешь променять меня на какого-то случайного типа? Я оскорблен до глубины души.

– Ты же знаешь, что тебя я ни на кого променять не могу, – засмеялась Ксения, наклоняясь, чтобы потушить окурок о край урны. – Просто не хотелось вам мешать. У вас там своя атмосфера, как я заметила.

– Это когда же мне мешала красивая девушка! – воскликнул Слава и, подмигнув, добавил: – Особенно, если Наташа не стоит над душой.

Они посмеялись этой шутке, оба зная, что Слава верный муж и никогда не выходит за рамки милого флирта. Зато на словах – неутомимый охотник, имеющий на счету десятки побед. Наташа молода, но не глупа, и потому позволяет ему распускать перья сколько угодно, понимая, что это – только безвредный способ чувствовать себя настоящим мужчиной.

– Знакомься, это Миша, мой давний друг. Это Ксения, подруга моей племянницы и почти член семьи, настолько давно мы знакомы.

– Здравствуйте, – приветливо улыбнулась Ксения, взглянув, наконец, на «давнего друга».

Конечно, она не ошиблась, это был он. Она с жадной торопливостью окинула его вороватым взглядом. Кремовая рубашка, распахнутая светлая замшевая куртка… довольно элегантно… Да, весь мир – одна большая деревня, где человек, которого и не надеешься повстречать вновь, внезапно оказывается другом твоих друзей.

– Здравствуйте, – тоже вежливо улыбаясь в ответ, сказал Михаил. Простое приветствие на пороге бара, даже оно звучало у него так внушительно, словно он делает доклад в конференц-зале.

Она заметила, что он посматривает на нее с любопытством. Не узнал. Оно и хорошо – не будет неловкости, но примешивалось чувство уязвленного женского самолюбия. Неужели она настолько непримечательна, что ее невозможно и вспомнить через столь короткое время? Впрочем, она понимала, что необъективна. Слава Богу, сейчас она не похожа на его пациентку – бледную, с синяками под глазами и бинтами на лице, неухоженные волосы собраны в лохматую косичку: попробуй-ка вымыть голову и сделать прическу одной рукой, когда еще нужно следить, чтобы не намочить повязки. Задачка для терпеливых. А сколько он ежедневно видит таких вот страшилищ поневоле. Или, скорее, не видит, не замечает – его дело лечить, чего их разглядывать-то?