Натали Бизанс - Восхождение. Сага «Исповедь». Книга третья

– Что ты, папа любит деревья, он не станет ничего убирать, разве что кустарник на заднем дворе слишком бурно разросся, места много занимает.

– Как решите, так и будет, – тоска стянула грудь, даже дышать стало трудно: как мне их всех не хватает!

«Мамочка, сколько раз ты говорила мне об этом, а я не слушал, уехал, оставил тебя одну. Каково тебе было в последние годы ждать моего приезда… Ты простила, я знаю, слишком сильно любила меня, чтобы таить обиду, но твоя печаль всё ещё жива. Теперь у тебя есть внук, да и Эрику ты бы приняла как родную, даже не сомневаюсь, полюбила бы и Мишу с Анечкой, и Агнешку с Мариком, и Виктора с Татьяной. Только нет тебя больше. Никогда не смогу я это исправить, искупить годы твоего одиночества… Я в неоплатном долгу пред тобой. Дай Бог когда-нибудь мне возможность искупить свою вину!»

– Эрик, ты слышишь? Тебе плохо?

– Прости, любимая, задумался. Мне тут идея пришла: а не запланировать ли нам твою поездку в Париж хотя бы на недельку?

– Конечно! – Наташа чуть не подпрыгнула от радости. – Мне будет легче ждать, когда буду знать, как ты там живёшь! Но я не могу поехать одна, ведь кормлю Данечку, да он и не любит ни с кем оставаться.

Наш карапуз, всё ещё серьёзный, смотрел в экран, не отрывая глаз, будто гипнотизировал меня.

– Наташенька, конечно, с детьми, я и не думал о другом.

– А вот Эрику оставлю с мамой. Мне не справиться с двумя в дороге одной. Она так разбаловалась в последнее время, никого не слушает, где только энергии столько берёт? Даже Миша с его ангельским терпением иногда завывает!

– Как скажешь, так и будет. Сегодня же начну искать вам билеты.

В этот момент Даниил, будто осознав о чём идёт речь, заулыбался так, что сердце моё оттаяло. А ожидание встречи затрепетало в груди огнём. Кажется то, что он пытался мне внушить произошло, и теперь все счастливы.

– Господи, даже не верится, что скоро смогу вас обнять!

– А я в редакции сообщу, что смогу написать о Париже! – Наташа сияла от восторга.

– Вот видишь, как хорошо! Почему мы раньше до этого не додумались?!

Билеты зарезервировал в тот же вечер на рейс через неделю. Удивительно, даже цены получились нереально низкие, то ли акция у них какая-то, то ли просто повезло?!

Учиться стало трудно, все мысли о скорой встрече… Моя французская учительница посоветовала сделать небольшой перерыв в занятиях: «Видимо, вы переутомились, мёсьё, любому человеку нужен отдых.» Я согласился без колебаний, освободив дни, когда приедут мои родные.

По дороге накупил продуктов. Руки с сетками были заняты, еле нащупал ключи, поднимаясь наверх. Возле самой двери столкнулся с Владимиром. Мы встретились глазами, он виновато потупил взгляд:

– Можем поговорить?

– Могу ли я хотя бы надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня?

Я впустил его в дом. Он огляделся вокруг, словно страшась вновь увидеть призрак.

– Присаживайся, я рад, что ты вернулся. Где аккордеон?

– Больше не играю с тех пор, продал его, чтобы было на что пить, но деньги уже закончились.

Я машинально провёл по шее рукой, стирая воспоминания.

– Прости, если сможешь. Не знаю, что на меня нашло. Какая-то навязчивая идея была. Думал, что убью тебя, и станет легче. Да не тут-то было… хотел броситься в Сену, но как представил, что увижу Его, что скажу, как оправдаюсь? Не смог, короче. Страшно стало. И жить дальше с этим грузом не могу. Я высматривал тебя с последней надеждой у той остановки метро, и сегодня мельком увидел, понял, что ты живой, обрадовался, но не хотел пугать. Приехал сюда, чтобы ты меня выслушал. Эрик, прости! Нет сил больше, совесть замучила. Алкоголь, и тот в глотку не лезет.

Я взял его за руку и отдал ему то, что у меня лучше всего получается. Глаза Владимира просветлели, даже зрачки сузились, так, как будто он посмотрел на солнце:

– Ты – не простой священник. Я это понял, когда душил тебя. Что-то странное стало происходить со мной, словно в выжженной пустыне пошёл дождь. Сначала я подумал, это оттого, что я, наконец-то, исполнил своё предназначение. А потом услышал голос, настоящий голос Всевышнего! Он закричал, что я – убийца, предал Его любовь и встал на путь тьмы. Он приказал немедленно отпустить тебя, но ты был уже бездыханным. Твоё тело упало на пол, я схватил аккордеон и бросился бежать. Кретин! Я ведь мог поговорить с Ним, но так испугался возмездия, что бежал, пока не упал без силы прямо на асфальт, будто от Бога можно спрятаться или скрыться, – он посмотрел на свои трясущиеся руки. – Видишь, даже сейчас рассказываю, и меня всего колотит.

Я молчал, позволил ему высказаться, с интересом замечая признаки перемен. Грядущее предстало ясным. И хотя он был ещё более грязный и запущенный, в нём появился свет. Трудно это объяснить. Владимир каялся, раскрывая самые сокровенные переживания, по щекам, покрытым шрамами, скатывались скупые мужские слёзы:

– Скажи, что делать мне? Как искупить вину перед тобой?

От него воняло давно немытым телом и перегаром. Невыносимо хотелось открыть окно, но я дождался, покуда поток слов иссякнет и душа выплеснет из себя последние капли раскаяния. Поднёс руки к его голове и прочёл разрешительную молитву, отпуская все грехи. Он дрожал, огромный, сильный, словно гора, но в то же время беззащитный как ребёнок. Обняв его, успокоил.

– Я всё простил, и Бог простит. Нужно жить дальше, Володя. А зло покроют лишь добрые дела. Для начала тебе нужно привести себя в порядок, помыться, поесть и выспаться, как следует. А уж потом найти место, где тихо и светло.

– Не понимаю, о чём ты?

– При любом монастыре нужны помощники. Попросись в послушники. Полечи свою душу. А потом решишь, куда путь держать.

– Снимай с себя одежду, я постираю её. Какой у тебя размер?..

– Зачем тебе это?

– Затем, что я ставлю себя на твоё место и понимаю, в чём ты нуждаешься. А теперь иди, и не жалей воды и мыла. А я схожу кое-куда и скоро вернусь. Марик, ты чудо… – я пробубнил эту фразу невольно себе под нос, но он услышал.

– Какой Марик?

– Это неважно…

К счастью, недалеко от нас находится лавка подержанных вещей, там за небольшую плату мы с продавцом подобрали товарищу по размеру чистую одежду, не «от кутюр», конечно, но перебиться на первое время можно. А в бутики я и сам не хожу, не по карману.

Когда вернулся в квартиру, глазам своим не поверил, Владимир помылся и сидел, закутанный в полотенце, совершенно лысый как коленка.

– Что ты сделал с собой?!

– Навёл чистоту! Начинаем жить с нуля, если я правильно тебя понял.

– Правильно, – я улыбнулся, было странно видеть такие резкие в нём перемены. – Примерь, всё чистое, одежда у них проходит стерилизацию, так меня уверил продавец. Прости, вещи не новые, но добротные, я взял лучшее из того, что нашёл. Стиль не милитари, как ты любишь, но достаточно современный.