Катерина Зарудина - День святого Валентина

– Привет, – поздоровалась Валя.

– Здорово. Садись завтракать. Славненько поспала? – спросил Никита, не отрываясь от страниц. – А где наш герой? Он обычно в шесть утра вскакивает. Сильно утомился вчера? – Он противно, как-то не по-мужски засмеялся. Проблеял будто баран.

Валя быстро взглянула на Яну. В глазах у той полыхал победоносный огонек, и весь ее раззадоренный вид не то что говорил, он кричал: «Ну что, видели, москвичи недоделанные? Я могу всех вас трахнуть, стоит мне только захотеть».

– Не знаю, наверное, устал после работы, – ответила Валя совершенно спокойно. Индифферентно.

Ее внимание сейчас было целиком приковано к шипящим гренкам с сыром.

– Я не буду завтракать. – В дверях появился полностью экипированный, с камерами на плече, Роман. Вид у него был нешуточно воинственный. – Ты остаешься или едешь со мной?

У Яны мелькнула на лице тень беспокойства, но она промолчала, сильно поджав губы, и поэтому осталась безо рта, с кривой щелью. Отвернулась к раковине и просто тарелки стала протирать слишком тщательно. С каким-то зверством.

– Ты чего, не с той ноги встал, что ли, или собака какая укусила? Видок у тебя бешеный. Прими душ, кофе выпей как человек. Славненько Янка сварила, – начал было искренне изумленный Никита, резко отложив газету, приглушив телевизор и проведя бережно рукой по своему влажному после душа ежику.

– Вот ты сиди и пей свой славненький кофе. Как человек, – продолжал Роман в агрессивной манере, презрительно сощурившись. – Много дел, я поехал.

Вале как-то не улыбалась перспектива остаться один на один с этими людьми, даже несмотря на обилие гренок с сыром и свежих кексов. Поэтому она легко спрыгнула с высокой табуретки и выскочила в коридор вслед за уходящим Ромой.

Они молча вышли на улицу. Рома быстро шел, грозно размахивая своими дорогостоящими фотопричиндалами. Интересно, что вена на шее вздулась запредельно, и стала похожа не на реку, а на толстый электрический шнур, грозящий порваться от напряжения. Обычно такое с ним происходило только тогда, когда они с Валей оставались наедине в его пенале.

– Как спала? – вдруг спросил он ненужно громко и с искореженным лицом.

– Как обычно, – ответила она.

Было неясно, как – обычно: хорошо или плохо.

– Потаскуха, дешевка… – Прорвало Рому, и Валя поняла, что, видимо, он серьезно переживает за своего близкого товарища, с которым живет девушка, явно незнакомая со строгими моральными принципами.

– Я надеюсь, все это не обо мне? – Ей откровенно наскучило слушать утреннюю тираду. Пусть она и была столь необычной. – Мне надо быстрее домой.

Они с трудом поймали такси, он довез ее до дома, пребывая всю дорогу в том же интересном настроении, довольно внятно бурча под нос определенные выражения и стуча время от времени своим немаленьким кулаком-кувалдой по грязноватому, заезженному сиденью. Щупленький шофер еще испуганно голову в плечи втягивал каждый раз, но ничего не говорил. Естественно. Рома, судя по всему, сильно переживал из-за того, что его «такой» член не смог воспротивиться внезапному нападению горячей женской плоти. Будто его поимели. В общем, злился на свой член, который повел себя предательски.

Несколько дней он не звонил, но Вале было все равно. Щемящей тоски по нему она не испытывала, африканской страсти – тоже. Вспоминала почему-то только, как Яна назвала его «сволочью», да и то когда надевала коричневые замшевые «Балли» на шнурках, которые он привез ей из последней лондонской командировки.

Потом горел Белый Дом. Стояли танки, Москва в очередной раз ничего не понимала.

– Тебе видно что-нибудь? – раздался в трубке его взволнованный, как у мальчишки, голос.

– Черный дым видно.

– Здесь такое! Хочу пойти поработать.

– Тебе можно прямо из окна фотографировать.

– Я уже залезал к нам на крышу, все замки на чердаке сорвал. Конечно, эффектно, но это все не то, надо быть у самого Дома. Ладно, пока. Сейчас очень важный момент, – все так же взволнованно сказал он, потом в трубке раздались гудки.

После того как все утихло и политические страсти улеглись, он объявился вновь.

– Я такие кадры сделал! – детским счастливым голосом сообщил он. – Хочешь посмотреть?

Откровенно говоря, ничего смотреть не хотелось, но обламывать такого восторженного человека у нее элементарно не хватило духу. Его материал моментально разошелся по всем российским и европейским газетам. Там действительно было на что взглянуть, он все-таки молодец. Густое синее осеннее небо и черный дым, валящий столбом из Белого Дома, блестящие на солнце золотые часы на башне с российским флагом и обезумевшие лица, танки, на этих танках уверенный Ельцин с листовкой в руке… Как Ленин на броневике.

Снимки снимками, это все прекрасно, но встречаться с ним она больше не хотела. В принципе. Он почувствовал это сразу, как только они встретились на Смоленской площади у подземного перехода, где мальчишки продавали газеты. Он точно знал, что Валя ответит на его вопрос: «Пойдем ко мне?» Умный ведь человек. Он спросил так скорее по привычке.

– Почему? Это все из-за того, что было тогда у Никитоса? – неожиданно спросил он упавшим голосом, который так не подходил к его большой, плечистой и мужественной фигуре. – Я просто идиот. Догадывался ведь, что ты не спишь, но никак не мог отвязаться от нее. Это же настоящая пиявка, она и Никиту окрутила, как только узнала от знакомых, что он ездит за границу и папа у него…

Он продолжал говорить, и выражение лица у него было тогда точно как у ребенка. Большого, растерянного ребенка, который лопочет что-то бессвязное на своем языке и часто моргает белыми ресницами, готовый вот-вот громко зареветь от обиды.

– Нет, не поэтому, – ответила она спокойно, помотав слегка головой и вызвав своим ответом искреннее недоумение. – Я пойду, Рома. – Развернулась и ушла, с твердым намерением ни разу не оборачиваться. Но не сдержалась и обернулась, пройдя около ста метров. Светлая голова застыла среди снующих вокруг людей.

Ведь тогда вся картинка рушилась. Тем более, почему «нет»? Так она его и оставила с вопросом в глазах и реальной возможностью лишний раз потрепаться о загадочной женской душе. С тем же гладким Никитой за чашечкой кофе.

Кто бы ей помог ответить на этот вопрос… На вопрос: «Почему нет?» Почему внезапно все заканчивалось, хотя причин для ухода вроде бы нет. Веских причин. Она лично затруднялась. Получалось, что у нее определенные комплексы. И довольно серьезные. Она чувствовала в себе интерес к молодому человеку, загоралась, ей казалось, что она теряла голову из-за него, что он ее действительно зацепил. Было так хорошо, удивительно и волшебно. Вроде влюблялась… Лишь до определенной границы в их отношениях. Когда каждый из них словно находился в своей, строго очерченной системе координат, когда он не посягал на ее пространство, внутреннюю свободу и не говорил ужасного слова «мы».