Игорь Кабаретье - Курляндский монах

Я отправился прочь проветрить свою чересчур возбуждённую голову, и решил для этого пойти в поле за околицу поискать мою сестру Сабину, с которой мне не терпелось поделиться кружившими мне голову новостями. Саби была на несколько лет старше меня, девушка невысокая, но очень красивая блондинка, хотя с немного простоватой физиономией, что соблазнило бы многих счесть её глупой, а потому что она казалась им наивной. У неё были те самые красивые голубые глаза, полные столь приятной мягкости и нежности, что кажется, смотрят на вас без всякого умысла, но при этом производят не меньший эффект, чем взгляд блестящих глаз пикантной брюнетки, бросающей на вас страстные взгляды. Почему это? Не имею понятия, так как я всегда просто довольствовался грубым чувством, не пытаясь проникнуть в его причину. Но не потому ли это, что красивая блондинка со своим томным бессильным взглядом, кажется, просит отдать ей ваше сердце, а брюнетка хочет похитить его у вас насильно? Блондинка просит только немного сострадания к своей слабости, и этот способ спрашивать очень соблазнителен, вы думаете, что одариваете её только состраданием, а на самом деле вы отдаёте ей любовь. Брюнетка, напротив, хочет, чтобы вы были слабы, ничего не обещая вам взамен. Сердце жандарма, не правда ли? А что думаете об этом Вы, мой читатель?

К своему стыду признаюсь, что мне ещё не приходилось бросать на Саби вожделенных взглядов, редкий случай для меня, страстно желающего всех девушек, которые встречались на моём пути. Справедливости ради нужно сказать, что Саби не жила с нами. Будучи крестницей жены советника городского мэра, которая её чрезвычайно любила и занималась её воспитанием, она жила у них, и я не часто видел сестру. Последний же год она провела в монастыре, и вышла из него только неделю тому назад. Её крестная мать, которая должна была провести некоторое время в Риге, отправила Саби погостить у Атиса. Сейчас же, представив себе Саби, я внезапно почувствовал себя, воспламенённый желанием и вновь приобретёнными знаниями, наставить мою дорогую сестру на путь истинный, и попробовать испытать с нею те же удовольствия, которые я видел только что в исполнении в отца Адольфа и Агаты. Хотя я не был для неё тем, кем святой отец был для Агаты. Мои глаза улыбнулись, обнаружив в памяти неведомую мне доселе силу привлекательности Саби, найдя в ней тысячу волнующих деталей, которых я ранее в ней не замечал. Я вспомнил ее нежно подрагивающую грудку, верх которой зарождался в вырезе её платья, белее, чем лист бумаги, на котором я пишу эти строки, твёрдую, пухленькую. Я уже мысленно целовал и обхватывал губами с невыразимым удовольствием эти две маленькие землянички, которые мне привиделись в конце этих удивительных грудок, но при всей внешней привлекательности этой картины я не забывал и про её главный центр наслаждения, про ту пропасть удовольствий, которая жила между ее ножек, и столь очаровательные изображения которой мелькали непрерывно в моём воспалённом воображении. Оживлённый жгучим и живым жаром, который эти идеи распространяли во всём моём теле, я отправился на поиски Саби. Солнце только что зашло за горизонт, и надвигались сумерки. Мне казалось, что под прикрытием темноты ночь будет покровительствовать моим желаниям, если я найду сестру. Мне повезло, я издалека заметил Саби, собирающую в темноте цветы. Она не подозревала в этот момент, что я рассчитываю забрать наиболее ценный цветок из её букета. Я летел к ней, как на крыльях, но внезапное колебание замедлило живость моего бега. Я вдруг задумался о том, как мне лучше познакомить её со своими намерениями, чтобы не вызвать внезапного приступа гнева. По мере того, как я приближался к ней, я всё больше думал о том, что должен соблюсти внешнюю невинность, ведь меня сдерживало сомнение в успехе моего предприятия. Когда я подбежал к Саби, моё учащённое от возбуждения сердцебиение, позволило сказать мне только пару слов:

– Что ты делаешь здесь, Саби? – воскликнул я, приближаясь к ней. Я хотел обнять девушку, но она отскочила в сторону, и, смеясь, ответила мне:

– Как! Разве ты не видишь, что я собираю цветы?

– Ах! Ах! – Ответил я, – Цветы?

– О! Как тебе бы это не показалось странным, да, – ответила мне она, и продолжила после маленькой паузы, – разве ты не знаешь, что завтра праздник у моей крестной матери?

Это имя заставило меня задрожать, как будто я опасался, что Саби хочет от меня ускользнуть. Моё сердце за короткое время после сцены с Адольфом и Агатой уже успело выработать себе привычку смотреть на Саби, как на свою собственность, с позиции завоевателя, и возможность её удаления в распоряжение другой персоны, казалось, угрожала мне потерей наслаждения, которое в моем мозгу мне уже по праву принадлежало, хотя я ещё его ни разу не испробовал.

– Значит, я тебя не увижу больше, Саби?

– Почему? – ответила она мне, – Ты что, больше никогда не придёшь сюда, ко мне? Но ладно, давай, пойдём, – продолжила она своим прелестным голосом, – помоги мне собрать мой букет.

Я ей не ответил, поскольку в этот момент моя застенчивость внезапно меня покинула, я не опасался быть увиденным, и всё это это благоприятствовало моей отваге. Я тут же бросился на Саби, пытаясь повалить ее на землю, но она меня оттолкнула, тогда я попытался ее обнять, а она отвесила мне хлёсткую пощёчину. Я всё-таки сумел бросить её на траву, и хотя она попыталась подняться, я сумел ей помешать, и крепко сжав руками, стал целовать её грудь. Саби отбивалась, а я стал просовывать свою руку ей под юбку, но тут она закричала, как маленький демон, защищаясь столь яростно, что я уже стал опасаться, что не смогу преодолеть её сопротивление, и поэтому решил применить маленькую хитрость. Я поднялся, и смеясь, сказал, что ошибался!

– Давай, пойдём, – сказал я ей, – Саби, хочу тебе сказать, что я не хотел тебя обидеть, а лишь желал помочь.

– Да, да, – ответила она мне с волнением, по крайней мере, равным моему, – может быть, но вот и весьма кстати к нам идет и наша мать.

– Ах! Саби, – произнес я, тяжело дыша после проигранной битвы, и желая успеть сказать ей как можно больше, – дорогая моя Саби, не буду тебе больше ничего говорить кроме того, что я мечтаю дать тебе всё то, что ты захочешь!

Новый поцелуй был залогом моей речи, но она над всем этим лишь посмеялась. В это время подошла Агата. Я опасался, как бы Саби не заговорила с ней и не рассказала о произошедшей только что между нами борьбе, но сестра промолчала, и мы возвратились все вместе домой, чтобы поужинать, как будто между нами ничего не произошло.

С тех пор как отец Адольф побывал в нашем доме, он предоставил новые доказательства доброты монастыря для так называемого сына Атиса, в результате чего я был с головы до ног одет во всё новое. В действительности, его уважение ко мне в этом деле менее всего напоминало монашеское милосердие, у которого всегда были очень тесные пределы, а более на отцовскую нежность, которая, обычно, им, монахам, не ведома. Добрый отец подобной расточительностью давал повод к жестоким подозрениям и пересудам о законности моего рождения, но наша деревенщина была добра ко мне, и люди, по крайней мере, напоказ, делали вид, что видят только то, что им хотят показать. Впрочем, кто осмелился бы поднять осуждающий и недобрый взгляд на мотив великодушия преподобных отцов. Это были сколь честные, столь и хорошие люди, их обожали в деревне, ведь они приносили пользу людям и ценили честь женщин, а посему весь мир, все жители в окрестностях были довольны. Но давайте вернемся к моей личности, так как у меня намечалось одно выдающееся приключение.