Алекс Чин - Иудейка

– Ну-у-у уж нет, я не позволю загонять меня в узду и лепить из меня канцелярскую крысу! – Голос Янека срывался, звучал неуверенно, даже виновато, но он настаивал на своём: – Я не согласен так существовать! Пока мы не наладим связи с другими подпольными группами и не создадим одну мощную организацию, ни о никакой победе над врагом и речи быть не может!

– Тогда выходи из нашей группы и действуй самостоятельно, – жестко заявил Казимир. – Я уверен, что ты сможешь найти себе единомышленников и последователей, которые пойдут за тобой и в огонь, и в воду.

Выпив залпом стакан остывшего чая, Янек распрощался с Барбарой и Казимиром.

– Вот же упрямец, – сказал Бзежинский, переведя взгляд на притихшую за столом девушку. – Хороший, казалось бы, парень – смелый, находчивый, дерзкий, но… Совсем с головой не дружит. Я уже не первый раз разговариваю с ним на эту тему, изо всех сил пытаюсь убедить его в неправоте, а он…

– Он представляет борьбу с врагом по-своему, – вздохнула Барбара. – Он просто уверен, что бороться нужно только с помощью оружия, а не пользоваться методами, которые используем мы. И я его понимаю.

– Понимаешь? Ты его понимаешь? – не поверил Казимир. – Скажи ещё, что одобряешь предлагаемые им способы борьбы.

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос, – пожала плечами Барбара. – Я вижу, что Янек смелый, даже отчаянный мужчина, и я чувствую себя в безопасности, когда он рядом.

– Ну-ну, – пожимая плечами, усмехнулся Казимир, – я не ожидал от тебя такого убийственного откровения. Янек авантюрист, и в этом я убеждаюсь всё больше и больше. Тебе он уже успел заморочить мозги, и… Я не допущу, чтобы от его воинственных высказываний пострадали другие.

– Не знаю, что и сказать, – вздохнула Барбара. – На мой взгляд, Янек вполне здравомыслящий человек. Он предлагает объединиться с другими подпольными группами Варшавы, и… Янек сказал, что ты не одобряешь его идею.

– Да, я посчитал это преждевременным, – начиная горячиться, ответил Казимир. – В настоящий момент поиски связей могут привести нас в лапы гестапо. Немцы обладают большим опытом по борьбе с подпольем, и нам рисковать опасно.

– А мы разве не рискуем, когда расклеиваем ночами листовки? – усмехнулась Барбара. – Улицы наводнены немецкими патрулями, и каждый раз нас могут арестовать или убить!

– Да, риск в нашей работе, конечно же, присутствует, – согласился Казимир. – Но сидеть сложа руки мы не можем. Мы участники Сопротивления немецкой оккупации, мы… – он запнулся и как-то странно посмотрел на Барбару: – Кстати, я как раз пришёл к тебе, чтобы сообщить, что на задания ты больше ходить не будешь!

– Я? Почему? – удивилась Барбара. – Я что-то сделала не так, и ты решил…

– Всё не так, что ты думаешь, – поморщился словно от приступа зубной боли Казимир. – До всех жителей Варшавы дошли слова генерал-губернатора Ганса Франка: «Как приятно получить, наконец, возможность добраться до шкуры еврея! Евреи должны почувствовать, что мы здесь…».

Потрясённая Барбара молчала несколько минут. Молчал и Казимир, наблюдая за ней. Когда пауза стала затягиваться, она вдруг сказала:

– Это только слова. В конце концов, евреи такие же люди, как поляки, французы, русские и… И те же самые немцы.

– Нет, это были не просто слова, – возразил Казимир. – Ты с мамой не выходишь днём из квартиры и правильно делаешь. Здесь, в Варшаве, впрочем, как и по всей стране, евреи подвергаются насилию и дискриминации. Даже польское население, которое всегда уживалось с евреями, сейчас кардинально изменилось. Евреев выгоняют из очередей за продуктами, насильно выселяют из квартир. А немцы… Они хватают евреев на улицах, в домах, в магазинах и отправляют на принудительные работы. А совсем недавно толпа поляков с криками: «Покончить с евреями!» и «Да здравствует вольная Польша без жидов!» учинила самый настоящий погром еврейских кварталов.

– Ты пришёл предупредить нас с мамой об опасности? – насторожилась Барбара.

– Не вас с мамой, а лично тебя, – уточнил Казимир. – А о маме ты уж сама позаботишься.

– А кроме тебя, в городе есть люди, способные помочь попавшим в беду евреям? – поинтересовалась Барбара.

– Все еврейские общественные и политические деятели одними из первых покинули Варшаву, – ухмыльнулся Казимир. – В их числе и глава еврейской общины Мауриций Майзель. И никаких замов они за себя не оставили. Евреи люди хитрые, умные и предусмотрительные. Ещё в первые дни оккупации они безошибочно почуяли, что солдаты немецкой армии этой войны отнюдь не похожи на солдат немецкой армии Первой мировой войны!

– О чём ты? – не поняв, куда он клонит, спросила Барбара. – Ты мне собираешься что-то предложить?

– Пока нет, – вздохнул Казимир. – Я советую или даже приказываю носа не высовывать из квартиры. Едой я вас обеспечу, а как быть дальше – посмотрим. Если что, то вам придётся перебраться за границу.

– Куда? – ужаснулась Барбара, которая никогда не выезжала из Польши.

– Туда, где пока ещё нет войны, – в СССР, – ответил Казимир. – Там, конечно, жизнь не сахар, но, во всяком случае, вы там будете чувствовать себя лучше, чем здесь. В СССР к евреям относятся вполне терпимо!

Йоханан Лейбович с трудом втащил Хагая в дом, уложил на кровать и, сняв с культей пропитанные кровью бинты, тщательно смазал их. Всю ночь калека стонал, ворочался, выкрикивал бессвязные фразы, но в себя не приходил. К утру у него поднялась температура, и Йоханан отвёз его в ближайшую больницу.

– Я человека привёз, – молитвенно-просяще скрестил на груди руки старик. – Он инвалид, без обеих ног… Он умирает, спасите его!

Увидев Хагая, доктор едва не лишился дара речи.

– Да это же коллега Гордон?! – воскликнул он в замешательстве. – Эй, все сюда, помогите мне перенести его!

К осмотру доктор приступил в хирургическом кабинете, когда санитары уложили Хагая на кушетку.

– Срочно введи камфору, – сказал он подошедшей медсестре, щупая пульс. – И ещё… готовьте операционную.

Гордону сделали инъекцию, и несколько минут спустя его дыхание выровнялось.

– Теперь укладываем его на стол, – сказал доктор и, открыв шкаф, стал спешно переодеваться.

– О Матка Боска, да в нём едва душа держится. Да он… – медсестра прикусила язык, побоявшись высказать страшное предположение.

– Делай, что я сказал! – одёрнул её доктор. – Коллеге срочно требуется почистить культи, иначе он умрёт от заражения крови…

Операция длилась около трёх часов. Хагаю промыли и почистили раны, остановили кровь и тщательно забинтовали. Уставший доктор вышел в коридор и подозвал Лейбовича.

– Как могло такое случиться с коллегой Гордоном? – поинтересовался он. – Почему он в таком бедственном состоянии?