Алекс Чин - Иудейка

Отступив на несколько шагов, Барбара оказалась на перекрёстке. Мазепа и его дружки неумолимо надвигались на неё. И вдруг… Сзади появился молодой человек в военной форме, с нашивками поручика и с тростью в правой руке. Трудно вообразить более злобное выражение ненависти, которое отразилось на лице Мазепы: жилы напряглись и выступили тяжёлыми бугорками на его лбу, глаза выкатились из орбит, он в ярости заскрежетал зубами. Вытянув вперёд руку с финкой, он стал вращать ею, зловеще ухмыляясь.

– Чего тебе надо, офицеришка хроменький? – задиристо выкрикнул Мазепа. – Иди куда шёл, пока я не покалечил твою вторую ножку, «пан поручик»!

Отпрянув в сторону, Барбара закрыла лицо руками, потрясённая этой сценой. Однако офицер не испугался угроз бандита, подошёл к ней и прикрыл своей спиной.

– О-о-о, не рискуйте собой из-за меня, – прошептала ему в затылок Барбара. – Эти подонки убьют вас, а вы… Вы потом пожалеете, что связались с ними. Я же… Я же не полька, а еврейка.

– В первую очередь ты слабая беззащитная девушка, остро нуждающаяся в моей защите, – ответил ей отважный офицер, не оборачиваясь. – Ничего не бойся, эти парни не совсем плохие и пока ещё сами не знают об этом. А я собираюсь им это напомнить!

– Прочь с дороги, инвалид! – взревел Мазепа, размахивая финкой. – Это моя жидовка, и только я решаю, как с ней поступить!

Барбара слегка вскрикнула и попятилась, и это подтолкнуло её защитника к решительным действиям. Мазепа после секундного изумления стремительно взмахнул рукой, и лезвие финки рассекло воздух перед лицом поручика. Но тот оказался проворнее бандита. В тот момент, когда Мазепа, не раздумывая о последствиях, снова ринулся в атаку, офицер с силой хватил его по виску тростью. Бандит взвыл, но устоял на ногах. Тогда офицер снова обрушил трость на его голову. С глухим стоном Мазепа растянулся на мостовой, а его дружки тут же развернулись и бросились бежать со всех ног.

Поручик остался наедине с Барбарой. Подав ей руку, он сказал:

– Вы не будете против, милая девушка, если я провожу вас?

Барбара робко и вместе с тем взволнованно ответила:

– Нет, я не буду против. Но ведь я…

– Еврейка, я уже слышал, – улыбнулся ей офицер. – А ещё ты милая, красивая девушка, и… Для меня все люди равны!

Польская кампания вермахта (1939 г.), так же известная как вторжение в Польшу и операция «Вайс» – военная операция вооружённых сил Германии и Словакии, в результате которой территория Польши была полностью оккупирована и её части аннексированы соседними государствами.

В ходе непродолжительной кампании германские войска нанесли поражение вооружённым силам Польши. 17 сентября на территорию Польши вошли войска СССР, стремясь вернуть в свой состав восточные области Польши и предотвратить дальнейшее продвижение немцев на восток. Территория Польши была поделена между Германией и Советским Союзом (в соответствии с секретными протоколами к советско-германским договорам о ненападении и о дружбе и границе), а также Литвой и Словакией.

Варшава для Третьего рейха являлась важным политическим, социальным и экономическим центром Польши, крупным транспортным узлом. При захвате мостов через Вислу в столице ухудшилось снабжение польской армии, подрывалась эвакуация мирного населения из западных районов страны.

Бои за Варшаву начались 8 сентября. Войска 4-й танковой дивизии 10-й немецкой армии ворвались в южную часть города. Однако силами польских отрядов атаки были отражены. Попытки штурма производились 9 и 10 сентября. Оценив силу обороны города, 12 сентября немецкое командование отказалось брать Варшаву с ходу и заменило 4-ю танковую дивизию 31-й немецкой армии. 14 сентября кольцо окружения замкнулось вокруг Варшавы. 15 сентября немцы предложили полякам в двенадцатичасовой срок сдать город. 16 сентября был послан немецкий парламентёр, но он не был принят.

19 сентября командующий 8-й немецкой армии отдал приказ о генеральном штурме. 22 сентября начался штурм при поддержке с воздуха. 25 сентября в налёте участвовало 1150 самолётов люфтваффе. Было сброшено 5818 тонн бомб.

Очаги сопротивления поляков подавлялись одно за другим. 27 сентября пала Варшава…

Историческая справка

Для немецких бомб и снарядов не существовало никаких преград. Они падали всюду, взрывали землю, рушили дома, убивали людей.

Авиация люфтваффе появлялась неожиданно – густым гудящим роем. Сбросив на город тонны смертоносного груза, бомбардировщики улетали. Затем на Варшаву обрушивались снаряды из немецких орудий. Потом, после часового перерыва, снова возвращались самолеты.

Бомбардировка и артобстрел польской столицы не подчинялись никакому расписанию и держали население в непрерывном страхе, выматывающем силы. Эвелина с дочерью боялись даже в подвале лавки торговца Мордехая Сфарда, куда они были вынуждены спрятаться, откликнувшись на его «гостеприимное предложение».

Просторный, выложенный из крупного камня подвал, на удивление, был сухой. Ни влаги, ни плесени на стенах.

– Спасибо вам за сына, выручили, – то и дело приговаривал Мордехай, вздрагивая и жмурясь от взрывов, от которых сотрясались стены убежища. – Мы, евреи, должны держаться друг за друга. Только мы можем помочь сами себе, и никто другой не протянет нам руки.

Его супруга Хая разложила на ящике продукты и предложила перекусить.

– Это гуляш из тушёнки с картошкой, – сказала она. – Кушайте, не стесняйтесь. Здесь еды много, надолго хватит, если… Если бомба не угодит.

– Не угодит! – перебил её муж и обратился к Гордонам: – А вы кушайте и не слушайте её. Моя Хая тени своей боится, не говоря уж…

Он подавленно замолчал и с угрюмым видом принялся за еду. Барбара и Эвелина последовали его примеру. И вдруг…

Снаружи, как всем показалось, прямо над их головами, что-то загрохотало. Земля и стены подвала содрогнулись от глухого тяжёлого удара. С потолка посыпалась земля, и Хая прикрыла расставленную на ящике еду клеёнкой. Подвал тряхнуло. Все, кто находился внутри, втянули головы в плечи и сидели не двигаясь. Подвал тряхнуло ещё раз.

– Совсем рядом взорвалась бомба, – прошептал Мордехай. – Если бы она угодила в мою лавку, то… – он не договорил и зашептал молитву.

Эвелина Гордон, едва живая от страха, прилегла в углу на топчан. Она завязала голову платком и тихо стонала, а может быть, и плакала, вжимаясь в стену. Барбара села на скамеечку рядом с матерью и, чтобы отвлечься, попыталась восстановить в памяти образ поручика, который спас её от бандитов и проводил домой.

Он выглядел слишком молодым для военного, успевшего дослужиться до офицерского звания. Высокий рост; элегантный, изящного кроя мундир сидел на нём как влитой, – он выглядел сошедшим с портрета знатным дворянином, гордостью вооружённых сил Польши. А вот лицо… На нём словно застыли небесно-голубые глаза. Прямой классический нос и тонкая полоска рта… Его лицо вызывало прилив холодной волны, растекающейся по телу Барбары.