Олег Лукошин - Варварские Строки

Ребята молчали. То ли нечего было возразить, то ли стыд мешал.

– А теперь собственно о рассказах, – продолжил Александр Львович. – В том контексте, о котором я сейчас говорил, рассказы твои, Игорь, очень хорошие. Они честные, раскрепощённые, в них нет ни капли стыдливости. Но что касается сюжетов и особенно языка – здесь есть что покритиковать. Очень много ляпов, Игорь, очень много! Надо тебе поработать над стилистическими оборотами. Сюжеты. Сюжеты мне показались несколько сентиментальными и слащавыми. Может быть, это моё субъективное мнение, сам я тяготею к более жёсткой прозе, но слишком уж как-то всё у тебя эмоционально. И разговоры, и поступки. Больше всего мне понравился рассказ, – он стал искать в пачке нужный, – вот этот. Рассказ об однополой любви, «Кузены». Без дураков понравился. Немного подчистить – и можно будет пробить его в печать.

Игорь, улыбчивый, спортивный блондин, который с каждым критическим замечанием в свой адрес сжимался и грустнел, с последними словами расправил плечи и посветлел.

– Об этом я, кстати, скажу ещё. О том, будут ли ваши вещи печататься, а если будут, то где и как. А сейчас перейдём к нашей бесподобной Рите, – оставшиеся в его руках листы, по всей видимости, составляли её произведение. – Повесть «Жёлтый камень и серые тени». Образно выражаясь, это победитель нашего хит-парада. Повесть выдающаяся, не побоюсь этого слова. На меня она произвела отпадное впечатление.

– Спасибо, – скромно молвила Рита.

– Сколько я ни старался, не обнаружил в ней ни одного слабого момента. Подчёркиваю, ни одного! Повесть просто идеальна: язык – изумительный язык, диалоги – отменные диалоги. А сюжет! Вроде бы простенький поначалу, а во что развивается! А форма! Кроме всего прочего, это очень женское произведение. Но оно будет интересно всем: и женщинам, и мужчинам, и тупым, и умным. Эта повесть, Маргарита, клятвенно тебе обязуюсь, будет опубликована! Пошуршу в журналах, но журналы, как вы знаете, я не очень люблю. Да и меня там не очень любят, поэтому вероятнее её появление в книге. Отдельным изданием вряд ли, всё-таки повесть небольшая, а вот в альманахе – запросто. В издательстве «Нимб» сейчас готовят к выпуску серию молодых современных авторов и я у них приглашённый редактор. Возможно, для одной из книг буду отбирать материал только я. Но произойдёт это или нет, я с Игорем вас обязательно пробью. Возможно, даже под одной обложкой появитесь.

Последняя фраза имела претензию на двусмысленную шутку, поэтому все улыбнулись.

– Теперь насчёт тебя, Татьяна, – повернулся он к Тане. – Стихи с одной стороны пробивать сложнее, а с другой легче. По крайней мере, не так сложно выпустить отдельную книгу. В том же «Нимбе» и современных поэтов собираются издавать, так что, я думаю, получится у тебя книжка. Небольшая, но получится. В любом случае, я своих никогда не бросал.

Старые, поблекшие и кое-где заштопанные шторы были плотно задёрнуты. Лишь по полосе света над гардиной можно было определить, что начался день и что день этот солнечный. В однокомнатной квартире с трескучими полами и облезлыми обоями, которые так и норовили отклеиться, спали трое. Разнообразием мебелировки квартира не блистала: старый платяной шкаф, ещё более старое трюмо с помутневшим от времени зеркалом, два стула, чёрно-белый телевизор и металлическая кровать, пружины которой безбожно скрипели не только при каждом движении, но и при каждом вздохе. На ней лежала Ольга. Сон почти покидал её. Она открывала глаза, щурясь, переводила их с потолка на стену и снова закрывала.

Марина с Колей спали на полу. Матрас был тонким, как бумага, полноценного одеяла для них не нашлось – они укрылись рваным пододеяльником. В квартире было жарко, Коля отчаянно потел. Марина спала, прижавшись к нему и обвив рукой талию. Оба сопели. Два ручейка слюны стекали по их подбородкам.

Ольга всё больше ворочалась. Лежать надоедало. Наконец она поднялась, слезла с кровати и направилась в туалет.

От скрипа пружин проснулась и дочь. Вставать, однако, она не торопилась.

– Сколько время? – спросила у вернувшейся в зал матери.

– Десять, – отозвалась Ольга. – Поднимайтесь.

– Коля спит ещё.

– Буди его.

– Да пусть поспит.

– Я убираться сегодня хотела.

– Сегодня не суббота.

– В субботу дела будут. Сегодня надо.

Ольга распахнула шторы. Квартиру залил солнечный свет.

– А я слышала, – бормотнула Марина, – как он к тебе ночью залезал.

– Чё ты выдумываешь?! – отозвалась мать.

– Слышала, слышала. Шум такой стоял – невозможно было не услышать.

– Это я ворочалась во сне.

– Ничего подобного. Вы потом на кухню пошли трахаться, чтобы меня не будить.

– Тебе это приснилось.

– Знаешь что, мамочка, – заявила Марина. – Ты его не трогай. Он – мой муж!

– Заткнись!.. – врезала ей затрещину Ольга. – Как с матерью разговариваешь?!

– А-а-а… – заскулила Марина. – Сука!

– Поговори у меня! – выдала Ольга очередную затрещину. – Я тебя придушу на хер!

– Не буду, не буду, – закрылась руками Марина.

Ольга ушла в кухню.

– Я тебя, идиотку, и так рожать не хотела, – доносился оттуда её голос, – так что я долго думать не стану. Чуть набычишься – и всё.

– Хоть бы ты быстрей на работу вышла… – прошептала Марина.

Коля постепенно размыкал ото сна веки. Пробуждение было долгим и мучительным. Обычно, ночуя на улице, он пробуждался в одно мгновение, да и сам сон был неглубок. Здесь же, в тепле, тело расслабилось. Такого крепкого сна он не знал давно. Разноцветные пятна плясали перед взором, чудное ощущение раздвоенности не покидало сознание и ему никак не удавалось вырваться из приятного и бестревожного забытья.

– С добрым утром! – приветствовала его Старая Сука. – Как спалось?

– Отлично, – ответил он.

– Вот и славно.

– О, Коля проснулся! – обрадовалась Марина. – Как спалось?

– Хорошо. Давно так не спал.

– Доброе утро! – кричала с кухни Ольга. – Завтрак почти готов, скоро позову.

Коля поднялся на ноги. Голова была тяжёлой, тело слабым и вялым. Ноги едва держали. Хотелось есть.

– Ты всю ночь пердел, – сообщила Марина, едва он вышел из туалета. – Я отворачиваться заколебалась.

– Ты тоже, – только и нашёл, что ответить он.

– Не ври!

– Точно говорю.

– Я во сне не пержу.

– Я лучше знаю.

– А, ну тебя! – отвернулась Марина.

Из-за двери доносилось мяуканье и царапанье.

– Впустите кошку! – крикнула Ольга.

Марина бросилась к двери.

– Машка, Машка! – взяла она на руки облезлую рыжую кошку. – Кушать хочет. Мам, она кушать хочет!

Марина отнесла её на кухню, где Ольга налила ей в блюдце молоко. Голодная кошка жадно припала к нему.