Сьюзан Кинг - Острые шипы страсти

– Ты тоже когда-то был горячей головой. Конечно, ты такой же страстный противник короля, как Юстас де Весси и его сподвижники. – Уайтхок презрительно фыркнул. – Свергнуть короля – вот чего они добиваются. Мы подошли к перепутью, и не очень приятному. Мое поколение понимает, что такое верность королю, а твое – нет.

– Многие желают изменить английские законы, милорд, но вас среди желающих нет.

– Да, и мои сторонники сильны. Сам Уильям Маршал выступает против действий этих баронов, как и многие другие.

– Я глубоко уважаю Маршала. В Англии не сыскать лучшего человека. Мне кажется, он отвергает хартию из верности и опасения за короля Иоанна. В любом случае нам повезло, что он, с его рассудком и здравым смыслом, находится сейчас около трона.

Уайтхок рассердился.

– Однако ты не согласен с человеком, чьи ум, опыт и суждения во многом превосходят твои?

– Я хотел бы лучшей системы для дворянства, сир. Мы все должны смотреть в будущее и думать о наших поместьях. Королю Иоанну нельзя доверять. Кто из нас уверен в безопасности своих владений, если у короля случится приступ гнева или жадности? Судьба семьи де Эшборн может однажды постигнуть меня или вас.

– Он наш король!

– Хотя у него острый ум, он полон злости и желчи. Его склонность к мщению слишком сильна, и мы можем пострадать от нее, если не возьмем все под контроль.

– Юстас де Весси и Роберт Фитцуолтер тоже хотят мести, – произнес Уайтхок.

– Это правда. Они оба были напрямую оскорблены и понесли убытки из‑за жалкой склонности короля. Ими движет возмущение. Они отличные сильные лидеры, обладающие здравым смыслом, но в их группе есть и отчаянные мятежники. Другие, трезвые умы, тоже включились в это движение. Многие бароны получат ряд указаний, милорд. Король может сразить кучку дворян и поставить их на колени, но он не в силах остановить объединившуюся мощь почти всех баронов Англии.

Он крепче сжал поводья, остановил своего коня и посмотрел на отца, остановившегося рядом.

– Пришло время для новых законов Англии, – сказал Николас. – Иоанн не тот король, каким был его отец. Он выдающийся, да, но у него нет сердца. В стране царит хаос из‑за его жестокости. Мы должны защитить наши земли и наши семьи от такой жестокой власти. В Англии всегда правили законы, защищающие ее народ. Мы не можем поддерживать короля, который игнорирует законы.

Уайтхок был явно возмущен, его грудь бурно вздымалась, лицо горело, залились краской даже корни белых волос.

– Что касается меня, то я не имел проблем с Иоанном. Он великодушный и справедливый с теми, кто поддерживает благие намерения Англии.

Николас презрительно фыркнул.

– Вы имеете в виду благие намерения Иоанна.

Уайтхок смерил его долгим ледяным взглядом. До Николаса доносилось его громкое сопение.

– Если бы эти молодые бароны проявляли подлинное почтение к королю – как каждый из вас давал обещание поступать, когда вам на плечо клали меч, – то мы не оказались бы в таком плачевном положении. Вы будете разбиты, все вы! Почему ты так настойчиво поддерживаешь эту противоречивую хартию вольностей? Бог дарует свободу человеку через церковь и короля. Люди не могут требовать таких вещей для себя.

– Возможно, настало время людям попытаться, сир, – ответил Николас.

– Я переоценивал тебя. Надеялся, что твоя необузданность уйдет и, возможно, с возрастом ты успокоишься, образумишься.

Молодой барон сжал челюсти и промолчал. Он давно уже прекратил попытки объяснить отцу свои взгляды, испробовав до этого как логику, так и неповиновение. Порой Уайтхок, казалось, торжествовал в своих кристально твердых суждениях: мир был таким, каким понимал его он. В крохотном мире Уайтхока не существовало альтернативной точки зрения, и он навязывал свои условия внешнему миру изнутри своего мирка. Даже трагическая смерть матери Николаса не доказала ему неизбежного краха надменной структуры его вселенной.

В конце концов Николас понял тщетность своих попыток объяснить Уайтхоку собственные взгляды. Он научился не распространяться на этот счет и держать дистанцию, если только ему не приходилось бывать в компании Уайтхока по делам короля или земли, ведь Хоксмур и Греймер находились в одиннадцати милях друг от друга.

– Возможно, возраст – это все, что мне нужно, – сухо ответил Николас.

– Возраст оказывает успокаивающее воздействие, – дружелюбно согласился Уайтхок. – И я ожидаю, что новый брак сделает меня еще спокойнее. – Он вдруг оскалил зубы, напомнив Николасу огромного клыкастого волка. – Но, клянусь, я еще достаточно молод, чтобы насладиться моей красивой невестой.

Непрошеный образ отца за пологом кровати рядом с Эмлин де Эшборн – его мясистые руки, исследующие ее тонкое тело, – заставил кровь Николаса закипеть от злости. Приложив усилие, он прогнал этот образ.

– Я хотел бы поговорить с вами касательно особого дела, милорд, – резко произнес он.

– А? О чем это?

– Недавно мой сенешаль сообщил мне, что вы приказали своим рабочим начать строительство на севере долины Арнедейл, – сказал он. – Это место частично находится на земле, которая принадлежит мне. Я должен попросить, чтобы вы приказали своим рабочим прекратить стройку.

Уайтхок покосился на сына.

– Это не твоя земля.

Николас вздохнул.

– Давайте не ступать в это болото. Земля в долине вам не принадлежит, однако вы упорно продолжаете предъявлять на нее права и теперь начали строительство на ней. Мой сенешаль заверяет, что ваш последний проект действительно затрагивает земли Хоксмура. Принадлежит ли оставшаяся часть долины вам или аббатствам Уистонбери и Болтон – это к делу не относится. Просто поручите вашим каменотесам выбрать другое место для строительства, и дальнейшие споры ведите с аббатствами, если желаете.

– Я бесконечно устал от споров по этому делу. Та долина принадлежит мне, это было приданое твоей матери, и со временем я докажу это, – прорычал Уайтхок.

– Прекратите строительство в моих владениях, милорд, – ровным тоном повторил Николас. – Я буду вынужден остановить вас, если вы продолжите.

– Пусть долина это спорный вопрос, но Хоксмур тоже принадлежит мне, не забывай, – заметил Уайтхок. – Мне понадобилась цитадель в том районе, а местоположение Арнедейла подходит лучше всего.

– Я предупреждаю, милорд: оставьте этот ваш план.

– Разве Хоксмур не выиграет, имея хорошо укрепленного соседа? В той местности было достаточно бед. Хорошенько подумай. – Уайтхок кивнул, затем хлестнул коня по боку и ускакал.

Николас стиснул зубы и заерзал в седле, а затем полузакрытыми безучастными глазами посмотрел на приближающийся накренившийся экипаж. Дети помахали ему, и Николас поднял руку, чувствуя, как сжимается его сердце. Он громко выдохнул, выпуская некоторое напряжение, оставшееся от разговора с отцом.