Татьяна Стекольникова - Неразбериха

– Это, – Громов помахал распечатками, – те, кто был в салоне до 14.49. А это, – и Гр-р шлепнул по столу другой пачкой листов, – те, кого камеры срисовали после 15.01.

– И мы должны найти того, кто исчез за эти десять минут, – с энтузиазмом произнес Устюжанин.

У Ольга восхищение в круглых глазах: ее Сереге ничего не нужно объяснять дважды, не то что некоторым… Устюжанин лучезарно улыбнулся подруге, тряхнув роскошным седым чубом. Даже странно, подумала я, Сергей, обладатель такой оригинальной внешности, не стал до сих пор персонажем Лелькиных полотен, существовали только наброски. Надо бы узнать у нее, в чем тут дело…

– Ну, давайте, – вздохнул Гр-р. – Давайте, давайте, въезжайте, а то я эти рожи уже видеть не могу!

– Да ладно тебе, рожи… – фыркнула Оля. – Тетки как тетки. Интересно, а мужики есть?

– Были и мужики, я видел, – вместо Громова ответил Паша.

– Видел он… – огрызнулся Громов, – знаем мы, как ты, Павел, видел…

И я на секунду превратилась в девушку с веслом: слишком много связано у меня с этим именем. Паша – это Паша, Пашка, вот он сидит, чешет свой затылок, плавно переходящий в широченные плечи… А Павел, Павличек – это… Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы вылезти из вороха воспоминаний. Я думала, все кончилось, а оказывается, нет, не улеглось и не рассосалось… Время лечит, время лечит! Что-то плоховато оно лечит, если меня от одного имени в дрожь бросает… И я живо представила себе Павличека, чешского кузена Гриши, с которым они похожи почти как близнецы. Конечно, при ближайшем рассмотрении сходство не такое явное, а характеры вообще совершенно разные, и есть еще обстоятельство…

Я помотала головой, чтобы отогнать Павличека, почти материализовавшегося рядом со мной, и покосилась на Громова – вдруг он заметил мою реакцию на имя кузена? Но Гр-р руководил процессом сортировки портретов и на меня, слава богу, не смотрел.

– Сережа, эту туда клади, где все, – с азартом трясла листком Оля, – вот же еще она, только ракурс другой!

– А эту женщину я знаю, – Лиза протянула мне листок, – соседка моя, библиотекарь. Она в той библиотеке, что возле музея, работает.

Конечно, то, что мы на принтере распечатали, мало походило на фотографию, но разглядеть можно: лет сорока дама, может, чуть моложе, совсем не красавица, и выражение высокомерного интереса на сильно накрашенном лице не делает это лицо приятней.

– Фу, какая надутая, – Оля рассматривала женщину, держа лист в вытянутой руке. – Смотрите, вот еще она же… Значит, тоже не виновата, раз и в четыре пятнадцать есть…

Ольга бросила библиотекаршу в кучу тех, кто не вызывал подозрений, и никакое предчувствие не подсказало мне, что мы зря так легко расстались с этой дамой. Никаких медных изделий во рту, чтобы я начала что-то подозревать… Некрасивая, да, недоброжелательная, завистливая… Но такие качества – не повод считать ее причастной к краже: женщина оставалась в салоне и после пропажи Перепетуи. Лелька уже размахивала очередной парой портретов, и через десять минут несимпатичного библиотекаря погребли под кучей других персон.

Скоро выяснилось, что после трех часов не появились перед камерами слежения двое – мужчина и дама. Еще минут пять мы выхватывали друг у друга распечатки, пытаясь распознать каких-нибудь своих знакомых. Громов при этом смотрел на меня, подняв левую бровь. Он что, думает, я могу рассказать о человеке по его изображению? Так он знает, что у меня почему-то это не выходит. Вот если бы какой-нибудь предмет… Подержав его в руке, я бы сразу сказала, жив или мертв владелец вещи, а если жив, то что делает в данный момент. И тут Гр-р хлопнул себя по лбу:

– Как я мог забыть! Нашел сегодня возле раздевалки. Кто скажет, это что? – и Громов положил на стол часть клямерной кнопки – кольцо диаметром сантиметра два, из металла, похожего на красную бронзу. Я накрыла кольцо ладонью. Возникла картинка: сугроб – высотой с человека, и человек – ростом с сугроб. Человек мешковатый и скособоченный. В коричневой куртке. На синей вязаной шапке снег, как белый помпон.

– Ой, дай мне! – Ольга схватила кольцо, и я даже не успела понять, на ком эта шапка со снежным помпоном – на мужиковатой бабе или на бабского вида мужике. Куртка, спортивные штаны, шапка колпаком – это на ком угодно может быть.

– Я знаю, я знаю! – продолжала галдеть Лелька. – Это от куртки! Такие кнопки бывают, с дыркой, ну, с отверстием для ткани. Этот ободок и есть верхняя часть кнопки.

– Ну, что-то для кнопки великовато… – засомневалась Захаровна.

– Так, может, от мужской куртки! – не сдавалась Оля. – Давайте поищем на картинках…

– Если это от верхней одежды, – заметил Гриша, – надо узнать у Катерины.

Катя работает у нас гардеробщицей. И я вдруг вспомнила, что не видела ее сегодня с самого утра. Видимо, эта же мысль пришла в голову и Лельке. Мы с ней растерянно переглянулись и спросили хором:

– А где Катя?

Катерина появилась в салоне совсем недавно – когда в Энске начались дожди, и посетителям понадобилась гардеробная. Вообще-то все это в «Модерне» предусмотрено – вешалки, номерки… Сразу налево от входа, за небольшой стойкой. Без гардеробщицы. Расточительно нанимать гардеробщицу летом. Но уже в октябре я пристала к Захаровне, чтобы она нашла нам какую-нибудь крепкую старушку – сидеть в раздевалке осень и зиму. «А зачем тебе старушка, пусть и крепкая?» – спросила меня тогда Жайка. «Да, зачем? – повторила она. – Ведь можно найти симпатичную молодую и крепкую девушку. Возьми мою Катьку, ну, ту, племянницу…»

И мы взяли Катьку Свиридову – студентку-заочницу, красавицу и… нет, не спортсменку и комсомолку, а большую любительницу разнообразных социальных сетей. На работу Катя приходила с ноутбуком, моментально усаживалась за стойкой прямо на пол, пристраивала комп на коленках и залезала в интернет. Стоило кому-то подойти к стойке, как Катька вырастала за ней, будто из-под земли. В конце концов все привыкли не видеть Катерину на рабочем месте, но знать, что она там всегда. Вот поэтому за целый день ее никто и не хватился.

– А ты? – повернулся Громов к несчастному Пашке, которому сегодня выпала нелегкая доля козла отпущения. – Ты же должен был узнать у Кати про ключи?

– А там, в раздевалке, Захаровна была… – пробасил Паша. – Я спросил, где Катька, Захаровна не знала, сказала, сама с утра тут стоит…

– Ага, – рассердилась Захаровна. – Ты, Гриша, еще спроси, почему это твоей мадаме не доложили, что Катьки нет… Так Нине Сергеевне не до того было! Этот… как его… ЭКСПЕНАТ пропал! Я как увидела, что одежу некому принимать, так и пошла в гардероб… И целый день там толклась, только в пять вышла… А вы с утра со своим ЭКСПЕНАТОМ разбирались, сначала бегали как угорелые, потом в дежурке закрылись! Не сунешься! А ключей ваших я не беру – убираюсь, когда открыто…