Алексей Горобец - Неброшенный камень

Полдень. Цикады. Жара.
Сквозь перекрытые ставни
В пыльном луче – золотые протоны-нейтроны:
Сгибших любовей твоих неисчётные клоны!
Время застыло –
И память в пыли стародавней.

Ходят в садах голубые от пыли вороны.
Спят на заборах в брезгливой истоме коты.
Зреет айва. Бронзовеют тяжёлые клёны.
Пыльные кроны. Усохшие листья-цветы.

Время застыло –
И нас обручило с собою.
И обозначив бессилье своё и тщету,
Позднее счастье – чужое? Конечно, чужое! –
Нас обнимает в осеннем цветочном бреду.

Но, засыпая,
Мы всё ещё верим в рассветы,
В жаркой тоске припадаем к ночному костру…

И отпустив,
Навсегда упустив своё лето,
Благословляем вечернюю эту жару.

Вот это – Божия гроза!
Светла, распахнута, свирепа!
Перевернув, придвинув небо,
Творит над нами чудеса.
И ропщет хлипкая фелюга,
В себя не веря ни на грош.
Весло, спасательных два круга,
Прильнувшая к тебе подруга
И рвущий пену дикий дождь!

И всё, что надо и не надо
Твоей стране – грозе одной
Сейчас доступно, и разлада
Нет между ливнями и мной.
И по немыслимой кривой
(Моя беда – его награда)
На волнолом, где автострада,
Несёт нас вихрь водяной!..

А взмокший, взмыленный прибой,
Перетрудившись до упаду,
Уже устал
И сникнуть рад бы…
И небо,
Небо и прохлада,
Над всей страной,
Над всей страной…

Сплошные дыры и прорехи!
Усевшись прямо над избой,
Вороны жрут мои орехи,
Швыряясь острой скорлупой.

Я их стращаю из рогатки,
Ору на них, но им плевать.
Весь белый свет – и взятки гладки! –
Они готовы обожрать.

Да что там сгибшие орехи!
Ещё досталась на орехи
Нам мелочь будничных утех,
Успех в латании прорех,
Большой залёт с постылой новью,
Вороньи чёрные гнездовья
Да этот грязный первый снег…

И за несбывшейся любовью
Твой долгий,
Горестный забег.

Нам известно заранее
Всё, что наоборот.
Утро, злое и раннее,
Отболит и уйдёт.

До утра нам искусные
Всё стонали сверчки.
Незадачливо хрустнули
Под ногою очки.

Зябко в банном халате, но
Терпелив наш рассвет.
Зашуршит выжидательно
Серый ворох газет.

И рекламой, кроссвордами,
Казино-шапито,
Кони с мерзкими мордами
Загарцуют в пальто.

И заполнив молчанием
Пустоту между строк,
Поскучаем за чаем мы
И вперёд, за порог –

За порог понимания,
За черту, за предел,
Где глумлив и так странен нам
Старых дел передел,

Где дождями измызганы
Веют ветры, вольны,
Где в окрестностях истины
Три известных сосны.

Измучили они меня,
Изгрызли,
Изъели до мозгов,
До потрохов,
Мутанты-однодневки,
Мысли-крысы…

Ну, врёшь ты всё, поганая любовь!

Твою полынь,
Твой хмель приспевших слов –
Изборонить!
Изнетить!
Расквитаться!..

Но тополиный пух… но тень акаций…
Но – тишина высоких облаков…

Промокший зонт
Вселяет уваженье
К упрямой однобокости дождя.

Всё глухо – ни поганки, ни груздя:
Лесной сквозняк и головокруженье
Высоких сосен. Цепкость бузины.
Худы, нетерпеливы и красны,
Гарцуют на обочинах рябины.

И запах жжёных листьев, дымный,
длинный,
Тоскливым счастьем полонит сердца,
Тягуче вяжет души – и с лица
Уже не смыть печати безразличья
К своим ненастьям и своей беде,
Когда она повсюду,

И везде
Повянули грибы, иссохли травы,
И гибнут дерева, и – Боже правый! –
Нам тоже
Место в этой череде…

Ни новых мыслей, ни идей
Нам не родить – они извечны.
Они вне нас, вовне –
И встречный
Нам их швыряет ветровей.

И трепеща, и холодея,
Мы постигаем: жизнь права!
Пряма ль история, крива –
Осуществляются идеи,
Овеществляются слова.

И стынет,
Косен и не нов,
Наш век
На иглах телевышек,

И запределен и неслышим
Надсадный крик летучей мыши
В сетях
Трамвайных проводов…

Не упусти приметы лета:
По снегу – розовая тень.
Заявлен праздничным рассветом
Твой бесконечный зимний день.

Ещё не отошла дремота
И не остужена беда,
А лето – здесь и навсегда:
Синичья звень и суета,
Игра нетронутого льда,
И облака, и позолота,
И незаметная работа
Подснежной прели,
И пугает
Ворон в саду сорочий сленг,

И синь,
И музыка играет,
И холод руки опускает…

И на погосте тает снег…

Живём мы как-то всё не в лад,
Всё невпопад – спешим,
Судьбу смешим, а листопад
Свой шёпот в шорох шин
Уже вплетает, и асфальт –
Как жёлтая река,
И в жёлтых омутах дрожат
И вдруг буксуют и визжат
Огни грузовика.

И путь наш короток и прост,
И прост буксирный трос,
И время тихо задаёт
Осенний свой вопрос.
И свой черёд, и свой расклад
Нестройный птичий клин
Несёт, срываясь наугад,
Сюда, где вечный листопад,
И мы, и счастье невпопад,
И шорох, шорох шин…

В глазах простор,
А в мыслях пусто.
И ничего нейдёт на ум.
Какое тут, к чертям, искусство
Самопознанья!..
Пьяный кум
Уже гремит в сенях щеколдой,
Звенит убойным бутылём.

Конечно, будет шум и гром,
И мой гостеприимный дом
Зальётся по уши!

И подлый
Твой бес похмелья с мордой бодрой
Вздохнул,
Зевнул,
Вильнул хвостом –

И ноги положил на стол…

Где на ветру
Иззябнул и продрог
Седой, едва живой, чертополох,
Где лебеду
Дожёвывает изморозь,
Прорезались вдруг,
Выставились,
Вызрелись
Побеги серо-бурой белены.

В обманном ощущении весны,
Опасны,
Безрассудны и больны,
Они ещё дотятут до морозов…

И, как и мы,
Сойдут в глухую прозимь,
Где мёрзлых трав затоптанная просинь,
И стынь,
И наркотические сны

Иззябшей,
Отмороженной страны.

Мы верили,
Что всё непонарошку!
Что вот ещё чуть-чуть,
Ещё немножко,
И будет – з а в т р а.
Где же вы, простецкие,
Костры, горнисты,
Речки с перелесками,
Зарницы, разговоры до утра!