Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Страсть к тебе, оба мира пройдя напролет,
Многих сердца лишает, вздохнуть не дает.

Ты еще на земле не успела родиться,
А уж слава гремела нездешних красот.

И тоска по тебе подожгла мою душу,
Так что бурные искры ушли в небосвод.

Будь счастливой, ничто — моя слава дурная,
Пусть меня осуждает досужий народ.

Враг примчался меня убивать и промолвил:
«Что за жирную дичь я добыл в этот год!»

Если в мире такая великая смута,
Как мне жить, как на лад мое дело пойдет?

Хакани беспрестанной измучен враждою,
Гонит недруг его, как змею садовод.

Дни мои ночами стали, оглянусь — кругом темно,
И душа к устам подходит, плоть покинуть ей вольно.

Небо слышало так часто возгласы мои: «Господь!»,
Что само им стало вторить и бедой сокрушено,

В дом вошла любовь и стала жажду утолять мою,
Наливая полной чашей запрещенное вино.

Помню: я пьянел, бывало, лишь от одного глотка,
Нынче — осушаю чаши, сердце горечью полно.

Вижу путь, что не под силу иноходцу моему,
И деяния, которых совершить мне не дано.

Я пришел к ее воротам, но сказал суровый страж:
«Для чего ты здесь, безумец? Не открою все равно!»

Молвил мой сосед, внимая вздохам тяжким Хакани:
«Вот какая лихорадка! Весь — в жару. Немудрено».

Не тронуть мне свиданья ветвь — недосягаема листва.
Нет сил тебя изобразить — воображенья мощь мертва.

Несчастные мои глаза однажды видели тебя,
И тысячами бед плачу за миг единый волшебства.

Всю жизнь с разбитым сердцем я скитаюсь от тебя вдали.
Но весть от сердца твоего не приносила мне молва.

Из-за того что до тебя я дотянуться не могу,
Душа из уст моих ушла, поникла скорбно голова.

И вновь точеная стрела твоих упреков огневых
Впивалась прямо в сердце мне, и не слабела тетива,

Но счастлив я уже и тем, что вижу издали тебя.
Как быть, ведь это — жребий мой, судьба, наверно, такова

Не позволяет сердце мне от этих отойти ворот,
Повелевает Хакани все эти вымолвить слова.

Охватить воображеньем миг свиданья мудрено,
Описать его словами мне, должно быть, не дано.

Жизнь прошла неуследимо… Паланкин свиданья медлит,
Потерялся он в дороге, между тем уже темно.

Обещало мне свиданье в срок прийти без опозданья,
Но ко мне без уговора смерть пришла, а где оно?

Ты пренебрегала нами, ты вино пила с врагами,
Не оставив нам ни капли. Мимо протекло вино.

На тебя я призываю заклинания Мессии,
Но, увы, они бессильны, ты не внемлешь все равно.

Что поделать, если к сердцу счастье так неблагосклонно?
Хакани к тебе дорогу отыскать не суждено.

Смотри: с пути любви к тебе не сходит сердце и болит.
Из сердца не уходит страсть, как звезды не сойдут с орбит.

Молю, к другому не стремись, ведь мне другая не нужна!
О, не меняйся, ведь тоска перемениться не спешит!

Я так измучился, а ты не научилась тосковать,
Дивлюсь, что сердца твоего моя тоска не оживит.

Пусть мне в разлуке тяжело, благодарю за это зло!
Быть может, хуже будет мне и пуще станет боль обид.

Надежда тайная была в душе, как золото, светла,
Но тяжкие мои дела едва ли мир позолотит.

Невзгоды горькие приму, злосчастью верен своему,
Сам удивляюсь, как оно вселенной вспять не обратит.

Вода разлуки подошла и плещет выше головы,
Не замочив ступни твоей, мне страшной гибелью грозит,

О, был ли день такой, когда не знал страданий Хакани
И у твоих ворот в крови не кувыркался, как шахид?

Безумцем стану я, когда, подобна пери, ты придешь.
Увижу кольца черных змей, кудрей струящуюся дрожь.

Ты — солнце, что взошло в ночи, такого чуда больше нет.
Ночь сразу превратится в день, когда над миром ты блеснешь.

Хоть ночью, в полной темноте, не смотрит в зеркало никто,
Гляжу, тобою ослеплен, — твой лик на зеркало похож.

Тому, кто заболел тобой, не нужен никакой бальзам.
За миг свидания с тобой все царства мира я отдам.

Врата к свиданию с тобой нешироки, невысоки,
И кто же не согнет спины, к заветным подойдя вратам?

Жизнь отдававший сотню раз, чтоб взять кольцо любимых уст,
Вовеки не отдаст его за перстень, коим славен Джам.

Постигнув, что тебе никто подарков меньших не пришлет,
И сердце посылаю я, и веру в дар твоим устам.

Терпение изнемогло под страшным бременем тоски,
Гора под ношею такой не устоит, а где уж нам!

Перед нашествием любви мой бедный разум бросил щит,
Ведь перед натиском таким не устоял бы и Рустам.

Ты молвила: «Тебя всегда приятно видеть, Хакани!»
Ступай же, озорница, прочь, доверья нет к твоим словам!

Был уговор у нас с тобой, тебе, конечно, он знаком,
Но опостылел, устарел и стал казаться пустяком.

Мне уши нежил голос твой, струился голос, как ручей,
Сегодня кровь из глаз моих багряным хлещет родником.

Огонь заклятья твоего сжег душу бедную дотла,
Ты веешь пламенем одним, и пламя — вся ты, целиком.

Не жду я верности твоей и знаю, что изменишь ты.
Не жди насилья от меня, ты знаешь: не тяну силком.

Ты кровью сердца моего спешишь разлуку угостить,
Но к скатерти свиданья ты не приходила и тайком.

Хочу я жизнь свою пресечь, когда тебя со мною нет,
И знаю, не смутишься ты, узнав о выходе таком.

Ну что ж, насилью твоему не удивится Хакани,
Поскольку в мире ты живешь и взращена в аду мирском.