Алексей Горобец - Снег поздней любви

Над пересохшей призрачной рекой.

Не любят их – худых и сирых,
Героев свар и мелких драк.
Пасёт несытая Россия
Бездомных брошенных собак.

Они юлят с улыбкой жалкой
У остановки, где «чипок»,
И кто-то тянется за палкой,
И кто-то бросит им кусок…

И не расслышать,
Не подслушать
Счастливый всхлип собачьих снов,
Где дым и дом, очаг и кров,
И безоглядная любовь,

И в небе – страждущие души
Бездомных белых облаков…

Земля безвидна и пуста,
И тьма, и бездна, и витает
Дух Божий, и ещё не знает,
Какая скрыта красота
В Его творенье!..

Слава Богу,
Мир состоялся понемногу –
Разумен, радостен, открыт.

Но ты потерян, ты забыт
Самим собой! Душой безвидной
Ты всё же чувствуешь провидно
И злобу туч, и ложь зарниц,
И беспросветность глаз и лиц,
Меж тьмой и бездной павших ниц
Перед тельцом златым постыдно…

И зреет мгла,
И очевидна

Тщета Божественных десниц…

Трава любви,
Трава забвенья!

Пырей, душица, чистотел
Счастливых снов,
И самомненье
Весенних гроз – их беспредел,
Их безоглядность в самом сущем:
Что на сейчас, что на потом,
А что для вечности с кнутом,
Той, что в лаптях, с дудой пастушьей,
Бродяжит, не вникая слишком
В дела земные – здесь мы, нет…

И тонет в травах звёздный свет,

И с красным глазом телевышка
Ржавеет твой теряя след…

Бог трудится,
Чтоб мы благоговели
Перед лицом Его.

Наступит зимний мрак:
Согбенные насупленные ели,
В чьих жилах летом смолы так кипели,
Свою звезду в зеркальных небесах
Отыщут – каждая! – и звёзды отразятся
В холодной хвое, в голубых глазах
Морозной мглы,
И станет забываться
Тревожная мечта о холодах.

И отойдут в метелях тени лета,
И зачадит в руках лучина света,

И старые дубы нахмурят лбы,

Предвидя
Намерения судьбы.

Под кем-то лёд трещит,
Под нами ломится,
И всё у нас не этак и не так!

Вот то-то и припомнится пословица,
Когда сквозь санный след, незнамо как,
Сверкнёт темна вода – и не опомнится,
Не спохватиться! – и наверняка
К нам вскинет руки чёрная река,
Ломая лёд…

Но всё-то нам не тонется!..

И тонкой нитью след твой, санный путь,
По полыньям, хоть вплавь, хоть как-нибудь,
Несёт тебя, и оттепелей суть
Давно ясна,
И ежевика колется,
И в кошенине, в травяной стерне,
Кричат сверчки – всё горше, всё больней –
О счастье, о зиме и обо мне,

О том,
Что никогда уже не вспомнится…

О, патока и мёд, елей словесный!
Потоки слов, где всё наоборот.
Сорочья мудрость! – даже интересно,
Куда тебя трескучесть занесёт.

Не миновать болтливому греха!
Не суесловь: будь прям и многодумен.

Высокая форманта языка!..

Осядет пыль,
Отлипнет чепуха…

Замкни свои уста – и ты разумен.

Любовь темна, душа больна,
А память ветром носит…
Цветёт родная сторона,
Цветёт и плодоносит.

И давние её сады,
Что позабыты нами,
Цветы роняют и плоды –
В бурьян,
В объятья лебеды
С колючими глазами,
В подзой,
Где злой костёр утрат
Готов чадить, шаманить,

Суля уже иной расклад,
Уже иную память…

Вечерняя ласковость клёнов…

Как много наломано дров!
Печальны звонницы без звонов,
Больны купола без крестов.

И прошлое скудно и скупо,
А счастье чуть-чуть и в обрез…

Но светел весенний твой лес,
Неся этот сказочный купол
Поверивших в чудо
Небес.

Взметнёшься вверх,
Сорвёшься вниз –
И вдрызг, и весь твой сказ!

И тает след, и гибнет смысл
За частоколом фраз.

И вот опять
Твоя страна
Рванулась наудачу…

Чтоб, заплатив за всё сполна,
Нам доживать на сдачу.

Последний жёлудь слетит и утонет,
Расплескав отраженье своё.
Ведьма-осень нам снова готовит
Приворотное зелье-питьё.

Запах прелого сена, зелёный
Мох в канавах и мокрая пыль,
Где ворчливые бродят вороны,
Разгребая несгнившую гниль.

Скоро белые трели-метели
Нас обнимут, любя-не любя.
Мы дождёмся, мы сами хотели
Этой поздней судьбы для себя.

И сугробы, заносы-карнизы,
Мгла и глушь, где зови-не зови,
Охранят нашу снежную близость,
Нашу вьюжную снежность любви.

И в распадках, не знающих лета,
В гиблых стужах, не знающих тризн,
Будет ветром и льдами воспета

Эта жизнь,
Эта вечная жизнь.

Подспудная мысль, абсолютно туманная,
Скользнёт, промелькнёт – ни призреть, ни понять…

Не буду перечить и спорить не стану я –
Где ветер посеян, там нечего взять.

Там нечего ждать – только стужи да засухи,
Да вечных печалей седой бесприют.
И небо закрыто, и заперто наглухо
Душа, где и в праздники не подают.

Но что-то влечёт нас в ненастья туманные,

И снова готова томиться и ждать –
В обносках надежд, непутёвая, странная, -
Слепая любовь – уж не Богом ли данная? –

Предтеча прозренья,
Почти благодать…

Ночь заскрипит на старых дрогах,
И боль дневную затая,
Сойдутся в рощах при дорогах
Полуседые тополя.

И псы дворовые, где хаты,
Заборы, явят нам сквозь сон
Разноголосый и богатый
Свой подзаборный лексикон.

Мы их, конечно, понимаем
И на себя берём вину
За всё, что там, уже за краем,
И вместе с ними тихо взлаем
И возрыдаем – на луну,
На дождь,
На рябь небесной глади,
На блики звёздного огня,

Где никогда нам не растратить

Ни влажной мглы твоих объятий,
Ни губ, поверивших в меня.

Пришла беда –
Не брезгуй ты и ею.
В сенях не прячься – мимо не пройдёт!
Всё в жизни и мудрее, и хитрее,
Чем от ворот широкий поворот.