Алексей Горобец - Снег поздней любви

Мы всё накликали,
Всё выпросили сами,
Начав с неразуменья, с пустяка.
И гасят свечи в опустелом храме
Студёные ладони сквозняка.

Ну, что ж – беда бедой,
А ты привычно
Углы повымети, готовься в новый день:
Плети кривой судьбы своей плетень…

Всё правильно.
Всё праведно.
Отлично.

Вот только ночь совсем уж неприлично
Обнажена – до звёзд! –
И не постичь нам
Её надежд…

И зябнет горемычно

Вчерашний день,
Уже вчерашний день…

О прошлое споткнуться не боюсь:
Избыто, отпечалено, отпето.
Трещат и трутся, провожая лето,
Сухие спины жёлтых кукуруз.

И петухи, не рассчитав рассвета,
Срываются на крик, как будто это
Удержит и тебя, и наше лето,

И наш ночной,
Всегрешный наш союз.

Последний снег сметён несмело
Прохладным ветреным теплом,
И кромка луж разледенела,
И всё просчитано умело,
И переходит слово в дело…

Но речь, конечно, не о том!

А всё о том, что врозь да порознь
И мы, и трав подснежных поросль,
И всё же изморозь и морось
Уже не застят свет в окне.

И оживает в полусне
Любовь и боль,
Любовь и горесть –

К ветрам и паводкам готовясь,

Готовят мир
К Большой Весне.

Накрапывает дождь.
Воспоминанья
Не дарят мудрости:
Ну, вспомнил – и забудь!

Отчаянная, гибельная суть
Всея любви…

Мы были там, за гранью!

Ты не лгала,
Но всё провидел сам я:
И дрожь травы, и оторопь зари,
И тайный зов стремнин твоих: - Плыви!..
И боль, что нам означила заранее
Ночных туманов влажное касанье,
Рассветных звёзд угар и угасанье…

И вечный грех
Неправедной любви.

Ну, что тебе твои воспоминанья,
Когда поскрёбыш осени пустой –
Обугленный морозом травостой –
Вдруг обретает память и дыханье!

И отрешась от рабского сознанья
Подснежной прели, крокус голубой
Проклюнулся – и тёплые туманы
Несут, смеясь, и слёзы, и обманы,
И грозы,
И любовные романы…

И стонет дождь,
От счастья сам не свой,

Обняв листву и становясь листвой.

Осенний свет.
Щекастых яблок рденье.
Ботвы ленивой пыльные хвосты.
И облака, и белые мосты
Сквозных небес, сулящих возвращенье
К исходному, к началу, где Земля
Мелькнёт меж звёзд потерянной звездою,
Сверкнёт слезой, уже чужой для глаз…

И я вернусь –
Дождём, метелью, зноем…

И от беды собой тебя укрою –

Ещё не раз,
Даст Бог – ещё не раз…

Глашатай,
Вестник жёстких январей
И февралей, холодный и прозрачный,
Мелькает дождь.
Над площадью – невзрачный
Обвислый флаг и свежий транспарант:
Похоже – выборы, и на носу парад
Планет и звёзд российского бомонда.

Над тёмной аркой – дремлющие морды
Подслеповатых престарелых львов.
И шелестят, и не находят слов,
И вязнут листьев золотые орды,
И шепчутся, и гибнут под ногой,
Найдя своё успенье и покой.

А над сенным базаром – чуть живой
И ржавый призрак Эйфелевой башни –
Водонапорный гений, день вчерашний,
Ненужный, захирелый, отставной…
Мы оба с ним оттуда, где тараща
На мир глаза, бренчит трамвай ледащий,
Где в старых храмах отдыхает зной,
Где за горсадом – плёс, луга и пашни,
А по весне – собак бездомных шашни,
И вечный твой, чуть свет, автобус дачный…

И вечная любовь – само собой…

Скрипишь ты всё, трамваями гремишь,
Наш постаревший маленький Париж!..

Давай присядем – так, потосковать.
Ну, кто ещё в такую рань проснётся!..
Вот разве казаки на «Запорожцах»
Землицу-матушку лопатами орать
Рванут чуть свет на дачи мимо ЗИПа.
А ты, что загрустила, бабка липа?..
Какая вдруг привиделась пора?..
Гремят трамваи по булыжной Красной,
И кончилась война, и жизнь прекрасна,
И голубей орава всяких разных
Стартует прямо с нашего двора.
И падает письмо в почтовый ящик,
И угольщик свою телегу тащит,
И вопиёт: - Углей кому!.. Углей!..

А время всё отчётливей и злей,
И новый век закручен, зачат, начат,
И, угадав крутой его разбег,
- За безнадёгу и её успех! –
Воздымет тост провидец Поликарпыч…

И даль близка… Как бесконечна даль!..

И жжёт ладонь прадедова медаль.
И пахнет высь ромашками и тиной.
И бронзовая тень
Екатерины
Витает меж каштанов и катальп.

В июле 2006 года станице Полтавской исполнилось 212 лет

Ты не спеши.
Пройдёмся по над берегом.
В тиши своей неброской красоты
Дремотны вётлы над Полтавским ериком
И ждут прохлады тёмные мосты.

Патлатые платаны ближе к вечеру
Склонят к воде свой жаркий груз ветвей,
И приплывёт – печально и доверчиво –
Ещё живая пара лебедей.

И в парке, у Огня, припомним вместе мы
Былую боль, и горлиц голоса
Окликнут нас, и свадебными песнями
Затеплятся, зардеют небеса.

И даль степей, и быль, и наше прошлое –
Всё это с нами, и легко дышать,
Когда живёт, любовью растревожена,
Казачьей славы вечная душа.

Ты не спеши.
Давай в саду побродим мы.
Здесь полумрак и слышно хорошо,
Как в шелестах и плесках малой родины
Не молкнет голос Родины большой.

Снег, конечно, уйдёт.
Он начнёт свой февральский исход
И уйдёт, и погибнет в пути,
По дороге к апрелю.

Мы любили снега.
Мы любили ночной хоровод
Под морозной и чёрной,
Продымленной праздником елью.

Снег уйдёт.
Провожая снега, берега
Потемнеют лицом,
Дерева снимут белые шапки.
И пробьётся трава к нам,
И вербные прутья в охапке,
И до ранней дороги
Всё те же четыре шага.

Снег, конечно, уйдёт!
И да будет дорога легка…
Он уйдёт, не печалясь –
И жить, и любить мы умели.
Мы простимся с тобой.
Мы простим себе эти снега.