Анна Цой - Мертвое сердце. Книга первая

– Я знаю, что тебя хочет забрать отец, – неожиданно начала мама.

Меня покоробило от этой мысли. Не хотела я говорить об этом с ней. Женщина не заслужила слышать о моей трусости. Да и я не привыкла кому‑либо плакаться о тяжелой судьбе. Даже Карина и половины всех моих мыслей и чувств не знала. С Раей у нас были хоть и близкие отношения, но я ей ничего не рассказывала. По удивительном стечению обстоятельств она сама обо всем узнавала первой и иногда успевала отговорить меня от глупостей.

– А ещё я знаю, что ты собираешься сбежать.

Ну вот! Только подумала о ее сверхразуме, как мне продемонстрировали ни что иное, как чтение мыслей. А если быть серьезной, откуда она узнала? Я сама это придумала двадцать минут назад!

– А теперь послушай меня внимательно! – ее голос вмиг стал строгим, так что я даже удивилась, – если ты сбежишь сейчас, то ни я, ни кто‑либо другой не сможет помочь тебе. И уж тем более Барислав!

Я промолчала. В её словах была доля правды, но я была уверена, что смогу выжить там, за оградой! Я смогу вытерпеть голод и холод. Я смогу подняться из грязи!

Видимо мои умозаключения отразились на лице, потому как Раиса зло на меня взглянула.

– Упрямство всегда было твоей сильной чертой, но сейчас оно погубит тебя! В нашем мире существуют куда большие опасности, чем ты можешь себе представить!

Это было сказано таким тоном, что я поверила. Да и был ли у меня хоть один повод думать, что она не права или желает мне зла? Определенно нет. Да я себе верила меньше, чем маме, ведь она не ошибалась. Никогда. Она словно чувствовала, что произойдёт в определенной ситуации. Директор не раз смеялся, говоря, что она экстрасенс.

– Ты поедешь к отцу.

Я не понимала, чего она добивается. Странно звучали из ее уст слова о "папочке". Откуда она может знать о том, что он хороший человек и, допустим, не пустит меня на органы? Господи, какой кошмар лезет мне в голову!

– Недолго, но ты будешь в безопасности с ним. А потом за тобой приду я. Все будет хорошо.

Она успокаивала больше себя, чем меня. Отрывистые убеждающие предложения выдавали ее с головой. Лоб был сморщен от кучи нехороших мыслей, что роились в голове. Я знала ее всю свою жизнь. Даже знала, что в следующую секунду она потрёт точку меж бровей от волнения.

– Я сделаю так, как ты мне сказала, если тебе будет от этого легче, мам, – произнесла я и взяла ее за влажную от стресса руку.

Жертвенность мое второе имя. Чтобы не произошло в прошлом, как бы не клялась я сама себе не делать так впредь, ради ее спокойствия я готова на все. Даже познакомиться со всей семьей враз и по отдельности. Если будет совсем плохо, то сбегу.

Хотя, Рая же пообещала прийти за мной. А она всегда держит слово. Даже если условий для выполнения нет, или они направлены против нее. Я ей верю.

– Хорошо. Тогда отдыхай и набирайся сил.

Женщина встала, поцеловала меня в лоб и пошла в сторону двери. Плечи ее были опущены, поступь тяжелее, чем обычно, а взгляд был направлен четко вперед. Мне казалось, что она переживает больше меня. Возможно, так и было, однако на ее лице это никак не отражалось.

Мама резко остановилась перед самой дверью и стремительно обернулась. Она смотрела на меня своими яркими зелёными глазами, в которых сейчас не было и тысячной доли того, что обитало в них обычно.

– Я люблю тебя, Лесси. Я всегда буду рядом.

Я смотрела в наполненные слезами глаза и чувствовала, как мои тоже слезятся.

Я бы променяла тысячу "отцов и матерей", лишь бы она была со мной.

– Я тоже люблю тебя, мам, – сказала я закрытой двери.

Она выскользнула наружу, не желая слышать меня. Ей тоже было больно от этой ситуации. Именно поэтому я не хотела говорить ей. Намного легче знать, что когда меня здесь не будет, она отпустит, забудет и переживет все это хоть не с улыбкой, но без обещаний и переживаний. Какой бы эгоисткой я не была, я желала ей только счастья.

Минут через двадцать попыток, я стояла, держась за стену и пошатывалась как после жуткой пьянки. Ноги собрать было сложнее всего, но и с этим я справилась.

В голове стучала кровь, что‑то звенело, и в глазах периодически темнело. Но лежать в последний день моего здесь пребывания было бы самым глупым решением, так что я привела себя в порядок, ополоснув лицо ледяной водой. Что‑что, а упёртости мне не занимать.

Медленно все так же по стенке, я сходила до комнаты, надела плащ и спустилась вниз. Вахтерша недовольно сморщила губы, но молча проследила за моей неуверенной походкой. О чем она сейчас думала, можно было только догадываться. Наверное, будь я идеальной во всем, она бы все равно меня не любила. Просто потому что я – это я.

Дверь открывала с кряхтением на весь Дом, но никто не рванул на помощь. Что, кстати, не было удивительным. Здесь или всем все побоку, или очень приятно на душе от твоих мучений. Даже я относилась к первой касте.

С первой же ступени наступила ботинками в лужу. Дождь закончился, но сырость долго будет уходить, то замерзая, то тая под воздействием переменчивой осенней погоды. Ненавидела это время года всю свою жизнь. В нашем регионе золотая осень была лишь пару недель, потом наступали туманы, дожди и ветер со снегом, что тут же таял.

Я направлялась к ветхому строению за основным зданием, потому обошла корпус по бывшему газону, который сейчас выглядел как жижа из травы, воды и грязи. Дальше шёл неухоженный парк, больше напоминающий лес, и родник, заваленный мусором.

У самого забора лет двадцать назад была построена деревянная смотровая башня. Для чего и почему здесь – особые вопросы, однако ответы не знакомы даже самому директору, который её проектировал. Но вскоре после постройки тут обосновались группировки. Здесь было теплее, чем на улице, сухо и безопасно, потому как никто сюда не ходил.

На первом этаже за деревянными столами сидела пара младшеклассников, которые очень хотели попасть наверх, но их не пускали из соображений безопасности. То есть, чтоб потом не болтали лишнего. Приветственно махнула им рукой и полезла по разбухшей от сырости лестнице наверх. Меня сопроводили завистливыми взглядами, пробурчали что‑то неразборчивое и вновь занялись обсуждением своих "проблем".

Наверху мне подали руку и практически подняли, поставив на устойчивую поверхность. Поблагодарила своего спасителя и нырнула в дверь слева. В нос мне ударил запах тепла, дыма и паров алкоголя – запах моей жизни.

Старые, списанные из Дома, кресла, диваны и другая мебель почти полностью былы заняты Кроликами – местной группировкой, названной так, потому что у их главаря два передних зуба были большими и кривыми. Под приветственные крики и улюлюканье села на незанятое место и получила пластиковый стакан с мутным разливным пивом. Кислятина заставила сморщиться, но моментально согрела нутро. Это потому что они в неё водку или спирт добавляют, пускай немного, но пробирает ощутимо.