Эрин Джой - Бастард. Боги сумрака

И он увидел – перекошенное, охмелевшее лицо Отца.

И он почувствовал – жгучую боль на щеке от его резкой пощечины.

Обрывками фраз в его голове звучали слова:

«Его глаза. Как ночное небо. Он зло»

«Пошел прочь, ублюдок!»

«… иначе я прикажу Крайсеру отрубить голову этому мерзкому выродку»

Мортем открыл глаза. Он почувствовал, как по его коже пробежала дрожь, заставляя непроизвольно вздрагивать словно от судорог. Посмотрел на руки – вены приобрели черный оттенок, расползлись по телу паучьей паутинкой. Он окинул взглядом, полным тьмы, псов, ждущих его указаний.

– Молгар. Мицарель.

Его голос… Он не узнал его и на мгновение испугался, оглядываясь по сторонам. Вместо естественной речи из его груди вырвался хриплый утробный крик. Словно несколько голосов слились воедино и прорвались из загробного мира. Словно говорил не он. Но звери послушались и тут бросились прочь из псарни.

Мортем слышал испуганный крик смотрителя. Слышал, как клацают пасти собак, вырывая куски человеческой плоти. Как Молгар захлебывается в собственной крови, хватаясь за глотку. Один из псов скулил… Затем все стихло. Едва был слышен удаляющийся скрип снега под лапами собак, несущихся в сторону замка.

Мортем вышел из псарни. Разорванное тело Молгара распласталось на окровавленном снегу. Рядом с ним лежала собака, в голову которой смотритель успел всадить тесак. Мортем подошел к псине, вытянул из ее черепа топор и отбросил в сторону. Он вспомнил, как мать рассказывала ему про Ба́гура – мертвого волчонка, которого она смогла вернуть к жизни. «Вдруг получиться» – мелькнула мысль… Но вот только как это сделать, Шибата ему не рассказала.

Мортем приложил руки к мертвому телу пса. Закрыл глаза. Пытался представить, как зверь оживает, как бьется его сердце и открываются глаза. Но нет… Собака по-прежнему была мертва. Кровь сочилась из расколотого черепа. Безжизненный взгляд застыл.

Ему почему-то стало очень жаль зверя. Всю жизнь он провел в клетке, изредка вырываясь на охоту в лес по велению короля. Но эти короткие прогулки ничто по сравнению с настоящей свободой. Мортему на мгновение показалось, что он схож с этим псом. За́мок служил ему клеткой, а он так жаждал увидеть мир, увидеть людей, которые будут относиться к нему благосклонно. Ему хотелось освободиться от королевских уз – быть вольным. Бродить по миру. Жить, а не существовать. Но король готовил ему другую участь – править. Это, как охота для пса… Принужденная. Не по воле инстинктов.

Слезы выступили на глазах Мортема. Они не успевали стекать по его щекам, как превращались с серую дымку и тут же растворялись в воздухе. Сумеречные слезы. Призрачные… Внезапно, бастард вскочил и подбежал к тесаку. Слегка вытер его окровавленное лезвие и … полоснул им по своей коже. Поднеся руку к изувеченному зверю, он смотрел, как капли черной крови капали на тело мертвого животного. Шипели, как кипящее масло, касаясь шерсти. Исчезали. Испарялись, оставляя едва заметную дымку.

Псина дернулась, пошевелила задними лапами, слегка приподняв голову. Из-под толстого шара снега просачивался дым. Обволакивал тело собаки, смешиваясь с черной шерстью. Расщелина в ее черепе от тяжелого тесака не срасталась, а по-прежнему разделяла голову на две части. Но собака открыла глаза, сомкнула челюсти и встала на лапы.

В это мгновение ее кожа вместе с шерстью превратилась в кровавое месиво. Она медленно сползала, падая на снег ошметками. Оголяя кости. Суставы. Позвонок. Перед Мортемом уже стоял не упитанный черный пес, а существо, похожее на Ба́гура, но покрупнее. Скелет его был цвета золы. Из пасти вывалился огромный язык, сочилась вязкая, смоляная жидкость и капала на снег. Он, перебирая костяными лапами, подошел к Мортему, уселся рядом и принялся ждать команды.

– Беги, зверь! Возможно, когда-то мне понадобиться твоя помощь. А сейчас ты свободен!

Собака поднялась и, оставляя на снегу кровавые следы, бросилась прочь.

Стражники у входа в аббатство еще издалека увидели псов. Они неслись по заснеженным улицам, вывалив языки. Неслись по душу Мирацель. Гвардейцы насчитали около десяти собак. Встревожились. Что-то не так… Животные никогда не покидали псарню, Молгар тщательно следил за ними. Когда обезумевшие звери ворвались во двор аббатства, гвардейцы сплотились. Прижались спинами друг к другу. Переглянулись. Обнажили мечи…

В Красном зале звучали слова клятвы. Когда накидка Крайсера легла на плечи Мицарель, она склонила голову перед своим супругом. Архиепископ Умфрэй озарил их святым знаменем. Кродос приобнял королеву Элану, смотря, как сияют глаза его дочери.

И никто не слышал, как за стенами аббатства рвется плоть, вываливаются внутренности. Никто не видел, как снег окрасился в бурый цвет, как серебряная сталь отрубает головы взбесившихся псов. Как гвардейцы хватаются на свои глотки, пытаясь защититься от клыков разъяренных животных. Никто… кроме Мортема.

Бастард стоял в стороне, наблюдая за кровавым месивом. Он чувствовал боль зверей, привкус крови во рту, но не мог им помочь… Считал себя виноватым. Его сила столь ничтожна, по сравнению с магией отца Шибаты. Но ведь мать говорила, что он сильнее. Что в его жилах течет сумеречная кровь и наделяет его могуществом. Где эта сила? В руках? В душе? Или скрыта в глубинах его разума…

Бастард направился к входу в аббатство. В воздухе повис металлический запах крови, тела собак еще содрогались в предсмертных конвульсиях. Несколько гвардейцев, окровавленные, изувеченные, но выжившие – тяжело дышали, упав на колени среди трупов своих соратников. Все псы были мертвы. Эту битву Мортем проиграл. Отправил верных ему зверей на неминуемую гибель.

Он шел уверено и неторопливо. Его ноги погружались в подтаявший, бурый снег. Окинув взглядом двух гвардейцев, которые едва перевели дыхание после боя, мальчик остановился. За его спиной послышалось жалобное скуление пса. Бастард обернулся – белая псина лежала в луже черной крови и предано смотрела на Мортема. Выдохнув последний кусок воздуха из пробитых легких, она замерла, приняв холодные объятия смерти.

Мортем сглотнул слюну. Закрыл глаза и вновь почувствовал, как похолодел медальон на его шее. Гвардейцы тем временем пришли в себя. Приятная, победная дрожь пробежала по их телам. Один из рыцарей, опираясь на свой меч, поднялся. Заметил Мортема.

– Чего ты здесь забыл, сын короля? Разве Кродос не велел Молгару не выпускать тебя из псарни? Что там произошло у вас, откуда в святом аббатстве эти вшивые псы?

Мортем по-прежнему стоял с опущенными веками, сжав руки в кулаки. Сопел, вдыхая морозный воздух.

– Кле́ймон, глянь на него! Совсем из ума выжил. Стоит, как вкопанный. Может короля позвать? – гвардеец обратился к своему напарнику.