Наталья Щерба - Прыжок над звёздами

Наиболее неуместным в этой комнате казался обычный компьютерный стол, притаившийся в дальнем углу, за диваном.

На нем Тим разглядел несколько ноутбуков, книги, какую-то статуэтку, планшеты…

– Неплохо твоя девчоночка живет, да? – Морж присвистнул, с любопытством оглядывая сложные витражи на окнах.

– Она не моя «девчоночка»! – сердито передразнил друга Тим. – Не выдумывай!

– Ну, все еще впереди, – ухмыльнулся Морж. – Подобные приключения поразительно быстро сближают лиц противоположного пола.

– Заткнулся бы, а?

Разговор прервался с появлением Селестины. На этот раз девчонка просто возникла из воздуха, без помощи старины Томаса.

– Йозеф попросил закрыть нашу тернию, – пояснила она свою задержку. – За домом Тима наблюдают, могут и внутрь залезть. Неприятности нам ни к чему. Вернемся другим путем, дедушка обещал позаботиться.

– Ты еще и тернии закрывать умеешь? – уважительно произнес Морж. – Неплохо…

– Отец научил, – кивнула Селест. – Иногда он брал меня с собой в разведку. В качестве Якоря – связующего. Конечно, проще закрывать станцию с помощью навигатора. Или же сотворить над тернией «комету» с очень тонкими стенками. Она выглядит, как мыльный пузырь. Когда ты исчезаешь, комета взрывается пятью секундами позже, и рисунок тернии моментально рассеивается.

– Так ты участвовала в настоящей разведке? – Глаза у Моржа заблестели от восторга.

– Несколько раз… – Девчонка вдруг нахмурилась; проскользнула тонкая вертикальная морщинка на лбу, но тут же разгладилась.

Неожиданно она замерла, подняв кверху палец. Казалось, Селест прислушивается к тиканью невидимых часов.

– Давайте приготовимся, – быстро проговорила она. – Сейчас Йозеф нас всех переместит.

И действительно, очертания сине-голубой комнаты дрогнули, поплыли, растекаясь в разные стороны, будто вода попала на акварель, – и вот перед глазами троицы предстало совершенно другое помещение.

Это был величественный зал с большой многолучевой звездой в центре пола. Высокий каменный свод был сплошь покрыт искусной росписью и богато украшен лепниной, – как художник, Тим моментально оценил тонкое искусство старинных фресок, выполненных неизвестным мастером. Интересно, где же находится этот Дом Сияния, кто и когда его построил…

Звезда на полу была заключена в ровный круг. Тим мигом рассмотрел сложную мозаику узоров, вьющихся по каждому из ее удивительных лучей. Оглянувшись, парень не сдержал восклицания: круг со звездой обрамляли гигантские статуи – фигуры мифических животных, воплощенных в ярком, переливающемся хрустале, казались живыми, грозными, величественными. Приглядевшись повнимательнее, Тим распознал знакомые фигуры знаков зодиака и осознал, что сам-то находится возле статуи огромного Скорпиона. Гигантская зверюга, приподнявшаяся на передних лапах, выглядела довольно устрашающе: казалось, хвост с опасным жалом нацелился прямо на Тима.

– Тимофей Князев, рожденный семнадцатого ноября в год Змеи.

Голос был тихим, но высокий купол зала размножил его на тонкие пугливые нити, и эти мелкие, дробящиеся отголоски вдруг зазвучали в ушах Тима резко, гулко и пронзительно, словно большие чугунные колокола в пасхальное воскресенье.

– Тимофей Князев, рожденный семнадцатого ноября в год Змеи. – повторил голос, и парень наконец увидел говорившего.

Высокий, чуть сгорбленный мужчина, очень седой, но без бороды, стоял в самом центре звезды – золотистом круге витиеватой мозаики. На его плечи была накинута длинная и широкая темно-синяя мантия, спадающая складками до самого пола. Из-за серебряной оторочки подола и рукавов его наряд смахивал на сказочное одеяние волшебника.

– Встань на луч своей судьбы, – торжественно продолжил «седой», – и приготовься узнать всю правду о себе.

Краем глаза Тим заметил какое-то движение внизу и вдруг с изумлением увидел, что лучи на полу перемещаются, хотя сам он остается на месте. Оказалось, это звезда начала вращение: ее мозаичные лучи извивались, словно живые, и сияли разноцветными переливами огней.

Когда под его ногами оказался ярко-оранжевый луч, похожий на гибкую стрелу, ощетинившуюся жаркими языками настоящего пламени, Тим не выдержал и отпрыгнул. Но ударился спиной о невидимую преграду, мгновенно отбросившую его назад, в самое пламя. К счастью, вреда не случилось – его босые ступни ощутили приятное тепло и только.

И тогда «седой» запел. Вернее, заговорил нарочито медленно и тягуче, словно читал молитву из старинной книги. Тим вспомнил: Селест что-то рассказывала о чтении Древнего Гороскопа. Да, кое-какие слова угадывались, но общий смысл певучей речи парень понять не мог, как ни силился. Что-то про звезды, планеты и миры, про древние расы…

вдруг уловил он знакомые строки, —

Песня старика зазвучала медленнее, слова растягивались и растягивались, пока не превратились в абсолютно бессмысленные. И вдруг голос замолк – песня резко оборвалась.

Тим почувствовал, что это пение как-то странно подействовало на него: его сознание затуманилось, будто он проваливался в сон, веки потяжелели и глаза непроизвольно закрылись.

– Тим, приготовься. Сейчас ты войдешь в лабиринт, – прошептал в ухо голос Моржа.

– Просто найди выход, – прошелестел в другом ухе голос Селестины. – Вперед, не бойся.

Тим вздрогнул и открыл глаза.

Он стоял перед дверью.

Простой деревянной дверью, выкрашенной в грязный бордовый цвет. С единственным светлым пятном – белым кругляшом ручки.

Тим уверенно нажал на нее, и дверь легко подалась. Все, что он увидел, – даже не увидел, а скорее почувствовал, ощутил каким-то внутренним чутьем, – так это жуткую, всеобъемлющую темноту. Дверь оказалась узким входом в огромный, нереальный, пугающий безмолвием зал.

Но он сделал шаг и вошел.

Дверь закрылась.

Тим застыл.

Темнота в один миг накрыла его мягким, удушающим куполом. Тим медленно втянул в себя воздух и уловил запах сырости и затхлости, запустения. Густая и вязкая, словно кисель, тишина разбивалась одним лишь тревожным звуком капели с четкими, размеренными промежутками, – возможно, он попал в пещеру или какое-то старое запущенное подземелье.

Последнее казалось больше всего похожим на правду: вдалеке замерцал крохотный, одинокий огонек – слабый, но такой радостный признак человеческого обиталища.

Тим едва сделал осторожный шаг, как вдруг оступился и резко ухнул вниз. Во время недолгого полета он сгруппировался, и в момент приземления его босые пятки на удивление мягко спружинили – сказалась реакция спортсмена.