Грегуар Шамаю - Теория дрона

В ужасе, который внушает идея смерти, находящаяся в ведении беспилотных устройств, без сомнения, есть что-то похожее: «Оператор дрона, – добавляет Гастерсон, – зеркальное отражение террориста-смертника в том смысле, что он также не соответствует нашим фундаментальным представлениям о войне, хотя и в противоположном смысле» 229.

* * *

217 Цитируется по: Peter W. Singer, Wired For War: The Robotics Revolution and Conflict in the 21st Century, Penguin, New York, 2009, p. 62.

218 Ранней мечтой было использование дистанционного управления для освобождения механики от всего органического, точности от ошибки и скорости от страха. В 1934 году генерал-майор Джон Фуллер рассматривал этот процесс в качестве телеологического принципа, который неизбежно приведет к созданию флотов самолетов-призраков: «Дисциплина, тренировки и мастерство могут снизить страх, но не полностью его устранить. Однако мне кажется, что следующим великим военным изобретением будет беспилотный самолет, летающая бомба или торпеда, направляемая на цель беспроводным способом. Тогда, я думаю, мы увидим самую стремительную разновидность войны, которую только можно себе представить». John Frederick Charles Fuller, “Speed in Modem Warfare”, цитируется no: Stephen King, Hall et al., The Book of Speed (London: Batsford, 1934), 138.

219 Walter Вenj amin, L’ CEuvre d’ art a Fepoque de sa reproduction mecanisee, Ecrits frangais, Gallimard, Paris, 1991, p. 148. Я выражаю признательность Марку Берде за эту ссылку.

220 Ibid.

221 Vladimir К. Zworykin, “Flying Torpedo with an Electric Eye” (1934), цитируется no: Television, ed. Arthur F. Van Dyck, Robert S. Bumap, Edward T. Dickey, and George M. K. Baker (Princeton: RCA, 1947), 4: 360.

222 Ibid.

223 Richard Cohen, “Obama Needs More Than Personality to Win in Afghanistan”, Washington Post, October 6, 2009.

224 Richard Cohen, “Is the Afghanistan Surge Worth the Lives That Will Be Lost?”, Washington Post, December 8, 2009.

225 “Suicide Bombers: Dignity, Despair and the Need for Hope Interview with Eyad El Sarraj”, Journal of Palestine Studies 31, no. 4 (Summer 2002): 74, цитируется no: Jacqueline Rose, “Deadly Embrace”, London Review of Books, November 4, 2004, 21–24, www. lrb. со, uk/v26/n21 /j acqueline-rose/deadly-embrace.

226 Rose, “Deadly Embrace”.

227 Hugh Gusterson, “An American Suicide Bomber?”, Bulletin of the Atomic Scientists, January 20, 2010, www.thebulletin.org/americansuicide-bomber. Таляль Асад добавляет: «Поскольку военные вторжения западных держав продолжают эту колониальную традицию, должно быть очевидно, что их первичной целью является не защита жизни как таковой, а поощрение определенных человеческих существ и превращение остальных в преступников». Talal Asad, On Suicide Bombing, New York, Columbia University Press, 2007, p. 36.

228 «Так что же происходит, если несущий смерть умирает по собственной воле в момент самого преступления? Или, другими словами, если преступление и наказание сведены воедино?.. Месть всегда оправдывается тем, что она лишь наносит ответный удар, поэтому требуется, чтобы преступление и наказание были разнесены во времени. Но когда это не представляется возможным, как, например, в случае атаки террориста-смертника, этот фундаментальный смысл тождества – свидетеля, который отождествляется с мертвецом и зависит от карающего правосудия, – может быть поставлен под угрозу, его вполне может охватить ужас». Asad, On Suicide Bombing, p. 90.

229 Gusterson, “An American Suicide Bomber”.

Смерть в бою. 1555 230

«Пускай умрут другие»

Можешь бежать, ты всего лишь умрешь запыхавшись.

Футболка, прославляющая дрон Predator

Один военный теоретик в начале XX века описывал умонастроения, царившие в экипажах первых боевых подводных лодок в эпоху, когда еще не был изобретен радар и корабли на водной поверхности были совершенно не способны обнаружить их присутствие: «Они были неуязвимы. Война была для них чем-то вроде игры, спорта или охоты, во время которой им не оставалось ничего другого, как, призвав смерть и направив ее в нужном направлении, наблюдать за зрелищем агонии своих жертв. Они же в это время были в недосягаемости для атаки и, вернувшись в порт, предавались рассказам о своих охотничьих подвигах » 231.

Благодаря новейшим достижениям, дрон дает своим операторам еще большее ощущение неуязвимости. Сегодня, как когда-то давно, вместе с радикальным дисбалансом в области смертельного риска, изменяется определение структуры отношений враждебности, смысл того, что называется «быть на войне». Полностью отказываясь от модели битвы, война становится чем-то иным, «насилием» другого порядка.

Она сводится к бойне или охоте. С врагами больше не сражаются, их отстреливают, как кроликов.

В XVI веке книга образов смерти представляла вооруженного воина, который сражается со скелетом – самой смертью, – как аллегорию смехотворной борьбы, бессмысленности с самого начала проигранной битвы, ведь то, что мертво, умереть не может. Смерти некуда торопиться, а глаза солдата, с которым она сошлась в бою, уже пусты.

Сегодня операторы дронов охотно принимают эти классические образы на свой счет. На гербе дрона MQ9 Reaper изображена Смерть с косой, угрожающим оскалом и каплями крови, окропляющими девиз «Пускай умрут другие».

В этом, конечно, нет ничего нового. Всякий раз, когда экономическое неравенство, как пишет Вольтер, приводит к тому, что «достаточно богатый становится практически неуязвим на войне» 232, это делает процесс убийства односторонним. Начиная с того момента, когда один из лагерей за счет подавляющего технического превосходства своего оружия становится практически неуязвимым, жизнь и смерть находятся по разные стороны линии фронта.

Но всякий раз, когда это происходит, современники осознают проблему и начинают испытывать отвращение к зрелищу вооруженного насилия, которое столь откровенно противоречит «общепринятому представлению о войне как о занятии, практикуя которое, смерть и убийство людей совершаются обеими сторонами» 233. Как только они начинают открыто выражать свое несогласие, всегда можно прибегнуть к старой аргументативной стратегии для успокоения разгоряченных умов: чтобы заставить замолчать тех, кто использует резко обличительный тон, – обратиться к рассуждениям об исторической неизбежности. Чтобы показать, при помощи исторических примеров, что в подобной ситуации нет ничего принципиально нового, поэтому она вполне приемлема.

В статье под названием «В защиту дронов, исторический аргумент» Дэвид Белл критикует тех, кто видит в этом оружии «что-то принципиально новое – что-то из области научной фантастики, ставшей реальностью», и напоминает, что, «хотя наша технология и нова, в самом желании уничтожить врагов на расстоянии, находясь в полной безопасности, ничего нового нет» 234. Это, безусловно, так, но каким образом этот «исторический» довод может быть использован для «защиты дронов», остается загадкой.

Ведь Белл мог бы добавить, что «желание уничтожить врагов на расстоянии, находясь в полной безопасности» никогда не было удовлетворено столь полно, как в тех славных эпизодах колониальных войн, когда туземцев выкашивало целыми рядами, а на солдатах белых армий не оставалось и царапины.