Денис Козлов - «Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)

По-видимому, впервые в сколь-нибудь систематизированном и аргументированном виде «средиземноморский проект» был изложен в записке вице-директора канцелярии Министерства иностранных дел Н.А. Базили, датированной июлем 1913 г. Автор документа констатировал, что «утрата нами господства на Черном море требует безотлагательных мер для восстановления столь необходимого нам во всех отношениях решительного преобладания наших морских сил». Для достижения этой цели Николай Александрович предлагал провести в жизнь целый ряд весьма радикальных мер, среди которых отметим скорейшую, не позднее весны 1914 г., закладку на черноморских верфях новой серии дредноутов (три-четыре единицы) и «образование, по примеру прошлого, русской эскадры в Средиземном море». Характерно, что необходимость столь решительного пересмотра дислокации сил военного флота предопределялось, по мнению автора записки, всей логикой российской международной политики того времени: «Если вспомнить, что упразднение нашей средиземноморской эскадры вызвано было перенесением на Дальний Восток центра тяжести нашей политики, то возвращение ныне к историческим нашим задачам на Ближнем Востоке должно иметь своим последствием появление вновь нашего флота в Средиземном море» {89} . Ядро нового соединения, по мнению Н.А. Базили, должны были образовать четыре линейных корабля, строившиеся для Балтийского моря, а также достраивающийся в Англии по заказу Бразилии линкор «Рио-де-Жанейро» [11]и еще один «предполагаемый к продаже южно-американский дредноут» [12].

Еще дальше пошли специалисты руководимой капитаном II ранга А.В. Немитцем 2-й оперативной части Морского генерального штаба, которой в том же месяце был подготовлен доклад «О политических и стратегических задачах России в вопросе проливов и Черного моря». В документе обосновывалась целесообразность сосредоточения в Эгейском море в 1915-1918 гг. «всего русского флота, то есть Черноморского и Балтийского». Отметим, что в перечень мероприятий «стратегической подготовки захвата проливов» операторы Генмора включили пункт о «подготовке, на случай войны, наступательной операции сосредоточенного в Средиземном море русского флота против австрийского и других, которые окажутся на его стороне (выделено мной. — Д. К.)» {90} .

Что же касается обороны Финского залива и вообще балтийского побережья, то таковую, по мнению специалистов Генмора, следовало возложить на «армию и Ревель-Поркалаудскую крепость со всем резервным флотом». Непременным условием успешного решения столь масштабной задачи составители доклада полагали «оборудование в Эгейском море театра и базы своему флоту в пределах, допустимых международными соглашениями вообще и союзом с Грецией в частности. Здесь придется соорудить для нашего флота плавучую базу, которая и будет стоять в греческих портах» {91} .

В декабре 1913 г. вопрос о переводе на юг бригады балтийских дредноутов сразу по вступлении их в строй обсуждался в высших сферах Морского министерства. Более того, И.К. Григорович ставил перед внешнеполитическим ведомством вопрос о дипломатическом обеспечении прохода этих кораблей через Дарданеллы и Босфор {92} . Иван Константинович ссылался на то, что «представители Министерства иностранных дел в сношениях с Морским генеральным штабом высказывались, что при исключительных обстоятельствах и в случае крайней необходимости вопрос о частичном нарушении конвенции о проливах — пропуске нашей бригады дредноутов в Черное море — мог бы быть поставлен на международно-политическое обсуждение не без надежды на успешное его для России решение» {93} .

Лагерь противников чрезмерного увлечения средиземноморскими делами возглавил, естественно, командующий морскими силами Балтийского моря адмирал Н.О. фон Эссен. 2 (15) февраля 1914 г. Николай Оттович представил морскому министру рапорт, в котором обрисовал удручающее состояние вверенного ему флота и настаивал на безотлагательной покупке аргентинских и чилийских линкоров, но не для перевода их в Средиземное море, а для формирования полноценной «боевой эскадры» на главном — Балтийском — морском театре. 1(14) апреля Н.О. фон Эссен вновь обратился к министру, резюмировав свои рассуждения выводом, согласно которому только «осуществление заграничных заказов одновременно с постройкой на отечественных стапелях новых судов» может стать единственным выходом из «настоящего положения нашей морской силы в Балтийском театре» {94} .

Кстати, за отправку предположенных к покупке «южно-американских» кораблей на Балтику еще в 1912 г. выступало и командование морских сил Черного моря. Черноморцы, однако, полагали полезным в этом случае передислоцировать в Черное море балтийскую бригаду линкоров-додредноутов («Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Слава» и «Цесаревич»). Флаг-капитан оперативной части штаба командующего морскими силами Черного моря старший лейтенант И.А. Кононов предлагал сосредоточить эти корабли в Босфоре под предлогом участия в международной эскадре в связи с Балканской войной и при необходимости явочным порядком ввести в Черное море {95} .

Категорически против «средиземноморского проекта» высказался и морской агент в Турции. «Создавать Средиземноморскую эскадру ценою оголения Балтийского моря я полагаю совершенно недопустимым и ВЕЛИЧАЙШЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ОПАСНОСТЬЮ (выделено в документе. — Д. К.)», — писал А.Н. Щеглов в декабре 1913 г. Будучи автором замысла предвоенного «плана операций» морских сил Балтийского моря, Александр Николаевич смотрел на дело не столько с политической, сколько с оперативной точки зрения и поэтому предостерегал от перевода лучших линейных сил из Балтики: «Этим будет исключен самый главный элемент обороны, и, следовательно, вся система будет основана на минном заграждении и укреплениях, то есть недостаточных и ненадежных данных, и столица вместе с Балтийскими водами будет опять в опасном и беззащитном положении» {96} .

Провал попыток покупки аргентинских и чилийских дредноутов и «преждевременное» [13]начало мировой войны, заставшее линейные корабли типа «Севастополь» и линейные крейсера типа «Измаил» в процессе постройки, так и не позволили вывести вопрос о формировании средиземноморской эскадры из области теоретических рассуждений. Однако возникшая в этой связи полемика в полной мере отражает многообразие взглядов на цели, задачи и формы применения сил флота в будущей войне, имевших хождение в российском военно-морском истеблишменте. По нашему мнению, такое положение стало следствием отсутствия внятных указаний со стороны высшего государственного руководства с постановкой военно-морскому флоту конкретных и выполнимых стратегических задач. Здесь же, как нам кажется, следует искать и причину возникших в 1912 г. сбоев в оперативном планировании действий Черноморского флота.