Михаил Фостиков - Дневники казачьих офицеров

1 октября. Утром я получил протест полковника Сумбатова по поводу ночной погрузки казаков и приказ строго держаться его распоряжений. В 10 часов прибыл за мной катер, и я отплыл на «Алмаз», откуда передал срочное донесение по радио генералу Врангелю о сложившейся обстановке. С темнотой я с транспортами подошел к берегу, невзирая на запреты грузинской власти, но грузины усилили охрану и уже не допустили погрузку, и я, предупредив командный состав, чтобы казаки не падали духом, снова ушел в море.

2–3 октября я пробыл в море, ожидая ответ от генерала Врангеля и разрешение силой посланного оружия совершить посадку.

Ввиду того что грузины не позволяли выгрузить продовольствие на берег, еды у казаков оставалось на два дня!

Вооруженные грузины начали подходить к биваку казаков и их беспрепятственно обстреливать. Я выразил острый протест коменданту Гагр, который мало помог. Грузины и дальше силой входили в лагерь, происходили драки между ними и казаками, а охрана ничего не предпринимала и шла навстречу этим разбойникам. С казаками обращались зверски, били их, издевались и вели себя хуже большевиков!

Пошли снова дожди, среди казаков появились больные. Вечером 3 октября я сошел на берег, так и не дождавшись ответа генерала Врангеля. Группы Ковалева еще не было, но я получил сообщение, что он перешел границу Грузии и идет к Гаграм.

4 октября. Продовольствие совершенно закончилось, а в Гаграх не было возможности его купить. Деньги еще были. Не каждую ночь удавалось с пароходов перебросить секретно по два-три мешка муки на лодках. Ночами казаки из храбрецов пробирались с бивака в устье реки Бзыбь, где, подобрав или выкрав лодки у грузин, перебирались на пароходы. Были случаи, когда некоторые вплавь добирались до катеров, стоящих в двух-трех верстах от берега!

Флот стоял по моему приказу, ответ от главкома еще не получен. Положение становится безвыходным.

Полковник Сумбатов сообщил, что из Тифлиса получил секретную телеграмму о том, что правительство решило большую группу казаков выдать большевикам. Для этого из Тифлиса выехала комиссия грузинского министерства вместе с представителями большевиков в «дипломатическую миссию» в Гагры, которая должна прибыть 6 октября.

Получив эти сведения, я решил при помощи оружия спасти казаков и ночью послал телеграмму генералу Врангелю о положении дел, намерениях грузинского правительства и просил немедля дать мне возможность действовать по обстановке.

5 октября. Весь день прошел в томительном ожидании ответа главкома и в сборах казаков. К вечеру прибыли на бивак головные части войскового старшины Ковалева и доложили, что сам Ковалев расположился с главными силами вблизи Гагр.

Под вечер получено сообщение, что комиссия грузин и большевиков прибыла в Сухум и 6 октября будет в Гаграх. Медлить не было времени. Решил, что, если до утра не придет ответ из Крыма, действовать на свой страх и риск.

К моему счастью, ночью 6 октября ко мне прибыл офицер с крейсера «Алмаз» и передал телеграмму генерала Врангеля, в которой он предоставлял мне полное право располагать оружием для спасения казаков и во что бы то ни стало погрузить их всех на присланные пароходы. Через этого же офицера флота я приказал кораблям к 10 часам утра подойти как можно ближе к берегу, но ничего не предпринимать, а болиндер и лодки подготовить к погрузке.

6 октября. С рассветом я передал приказания командирам к 10 часам собрать все части и никуда не отпускать, а сам спешно выехал с двумя офицерами в Гагры к полковнику Сумбатову. План у меня был следующий: попросить у Сумбатова выгрузить продовольствие (так как оно закончилось) на берег к биваку, а вместо продовольствия высадить десант и произвести под его защитой погрузку, зная хорошо, что грузинская охрана, не допуская к берегу лодок, тем более не подпустит болиндер.

По дороге в Гагры я встретил войскового старшину Ковалева с казаками в шести верстах от бивака и, ознакомив его со своим решением, приказал быстро идти в лагерь.

Полковник Сумбатов встретил меня очень сухо и наговорил мне массу неприятностей по поводу ночной посадки моих частей 30 сентября, но я даже не возражал ему, так как предстоящий разговор надо было провести гладко. Он мне сообщил, что тифлисская комиссия прибудет сегодня к вечеру в Гагры и 8 октября наш лагерь будет перемещен в другое место.

Я спросил, что «неужели грузинское правительство выдаст своих вчерашних приятелей казаков и офицеров», на что Сумбатов резко ответил, что «грузинскому правительству для сохранения своей Родины нужно жить в мире с советской Россией и что по параграфу пятому договора с советским правительством, оно должно нас передать в руки советской власти, тем более всех казаков, а командному составу предоставлялась возможность, кто хочет, скрыться в Грузию подальше от городов». Он, Сумбатов, как грузинский патриот, обязан это реализовать, и будет стрелять по каждому, кто его не послушает!

Я доложил, что казаки истощены крайне, начались болезни и что, как таковые, не понравятся комиссии, которая увидит, что грузины их превратили в «кащеев», вместо того чтобы приготовить для вступления в Красную армию. Полковник Сумбатов промолчал на мои слова.

В конце встречи я вскользь сказал, что существует возможность лодками с парохода доставить продовольствие, которое так необходимо, и был удивлен, когда он это мне позволил, вероятно ни о чем не догадываясь! Но по выгрузке продовольствия следует сразу ему сообщить, чтобы он организовал ежедневную выдачу через своих людей. Я согласился!

Для контроля всего Сумбатов со мной послал своего офицера. Сумбатов разрешил мне также перейти в момент выдачи продовольствия на пароход и контролировать это дело. Поблагодарив полковника Сумбатова, я выехал с ротмистром и прибыл на бивак в 11 часов. Забрав жену, вещи и несколько человек, мне верных, я погрузился в ожидавшую меня лодку. Казаки, собранные по частям в 15–20 саженях от берега, начали приближаться к самой воде. Подбежавший ко мне комендант стражи взволнованно передал, что казаки не слушают его и караулов и открыто говорят ему о погрузке. Я ему сообщил о нашем договоре с полковником Сумбатовым, на что он сказал, чтобы я лично приказал казакам отойти и возвратиться назад.

Я вышел из лодки и громко приказал казакам, чтобы они ушли от берега в район деревьев и там начали варить обед, никакой погрузки не будет, что кто-то неправильно распространил слухи о погрузке и что мы всецело зависим от комиссии, прибывающей в Гагры из Тифлиса. Казаки немедленно исполнили приказание — отошли от берега на указанное место, но продолжали стоять. Вызвав к себе несколько офицеров, я приказал им держать части в порядке и быть готовыми к погрузке, но не подавать виду грузинам. Отборным же людям с револьверами помочь десанту в момент его высадки.