Михаил Фостиков - Дневники казачьих офицеров

Погода была, слава богу, идеальная для задуманной операции, не было даже прибоя, вода была спокойная и тихая. Я подошел на лодке к транспорту «Дон», сюда же вызвал болиндер и командующего флотом командира «Алмаза». На «Дону» уже находились казаки, погруженные 30 сентября. Спустившись в трюм, я обратился к ним с призывом спасти с оружием в руках оставшихся на берегу казаков, так как грузины не позволяют им сойти с берега и хотят выдать красным. На мой призыв собралось около 500 человек — количество, необходимое мне. Этих казаков я разбил на 4 сотни, назначил командиров, выбрав их по пяти на сотню из лабинцев, хоперцев, линейцев и одного из новоприбывших улагаевцев.

Каждому раздали патроны, винтовки, и я объявил задачу:

• 1-я сотня по моей команде с криками «ура!» выбрасывается из болиндера по сходням, по шести из трюма, сразу разворачивается в цепь и переходит в наступление, стреляя по грузинской охране, вначале вверх;

• 2-я сотня, выгрузившись вслед за первой, удлиняет цепь вправо от первой и охраняет правый фланг десанта;

• 3-я сотня высаживается влево от первой и охраняет левый фланг десанта;

• 4-я остается в резерве позади.

Стрелять в стражу, если со стороны грузин послышится стрельба, и тогда никого не жалеть! На палубе болиндера поставлены два пулемета, укрытые бурками, и несколько мешков муки, хорошо видные, для прикрытия и успокоения грузин.

Командующему флотом передал свое решение и сведения, что из Сухума будет идти пароход с грузинско-большевистской комиссией в Гагры, и чтобы он это учел по пути назад. После этого примечания, крейсер «Алмаз» выставил по бокам две подводные лодки. [81] Подводные лодки Черноморского флота «Утка» и «Тюлень».

Болиндер вполз на берег, грузины, ничего не подозревая, кричали на казаков и били их прикладами, не давая подойти ближе. Я стоял на палубе болиндера. Укрепили сходни, и, когда все было готово, я скомандовал «Наверх!», а пулеметы открыли стрельбу поверху! Казаки моментально выскочили и перешли в наступление, офицеры на бегу стреляли из револьверов. Грузинская стража растерялась, бросила оружие и побежала; некоторые начали стрелять, и были прикончены казаками. Цепи десанта развернулись по берегу, и началась спешная посадка, которая с 12 до 17 часов продолжалась беспрепятственно.

В 17 часов со стороны Сухума появился пароход, ему навстречу выслана «Утка», и он отошел обратно. В то же время грузины получили подкрепление и начали стрелять по цепям десанта. Мной был дан приказ ответить и отогнать противника. Перед этим мне доставили от полковника Сумбатова ультиматум следующего содержания:

1) немедленно прекратить посадку моих частей, иначе батальон, присланный на помощь страже, уничтожит нас;

2) по чьей инициативе я, представитель Русской Армии, рву с Грузией дипломатические отношения.

На это я ответил посланному человеку от Сумбатова, что:

1) я дипломатические отношения совершенно не прерываю, а спасаю казаков от «приятелей»-грузинов, которые решили нас передать в руки врага, против которого мы боролись три года;

2) погрузка казаков не прекратится, а если грузинские войска смогут силой приостановить ее, то, пожалуйста, пускай попробуют.

Перестрелка затихла быстро, так как грузинский батальон бежал в горы, по пути их батарея выпустила два снаряда, но невпопад. С 24 часов уже не было никакой стрельбы, и погрузка возобновилась. Около двух часов ночи поднялась волна, болиндер с трудом подходил к берегу. В 4 часа утра посадка закончилась.

На всех транспортных судах было с трудом размещено свыше пяти тысяч казаков (вместе с улагаевцами и отрядом войскового старшины Ковалева, пришедшим последним). Все было перегружено, и флот к 5 часам начал медленно отходить от грузинского берега. Оставив десять офицеров на транспортах, я поместил командный состав на крейсер. Наши потери в десантной операции — два казака легко ранены, трофеев 125 винтовок и 60 лошадей (которые были оставлены на берегу).

7/8 октября 1920 года. Плавание длилось от посадки 7 октября утром до 8 октября, когда мы без потерь прибыли в Феодосию (Крым). По дороге крейсеру пришлось простоять на якоре несколько часов из-за нехватки угля, который подошел из Керчи; таким образом, я прибыл последним на берег Крыма. Во время всей эвакуации и десанта прекрасно и доблестно поработали наши моряки, об этом я доложил на встрече с главнокомандующим.

На этом закончилось поднятое мной восстание на Кубани в тылу у красных в 1920 году.

Причин неудачи этой храброй эпопеи кубанцев было много, и я постараюсь назвать лишь самые главные, перечисленные, может быть, не по порядку и их важности:

1. Так называемый Комитет спасения Кубани и Черноморской области, который почти весь год с разрешения Грузии находился в Сухуме под руководством Тимошенко и других, не пропускал, как мне об этом секретно передали, моих донесений в Крым генералу Врангелю, от которого зависила помощь восстанию в оружии, боевых припасах, медикаментах и офицерском составе.

Донесений было четыре: 4 июня, 26 июля и два в августе. Комитет их скрывал или уничтожал, лишь бы только напортить русскому делу в Крыму и в особенности генералу Врангелю, которого они ненавидели. В своих донесениях я описывал обстановку в районе моих действий, готовность населения нам помочь в борьбе против большевиков-коммунистов, огромный подъем у казаков Лабинского и Майкопского отделов, захват все больших и больших территорий в тылу красных; описывал и недостаток старших офицеров, просил мне дать ориентировку о происходящем в Крыму и посылке десанта казаков в Туапсе, от которого до Майкопа путь был совершенно свободен и занят моими отрядами.

2. В моем распоряжении не было старших офицеров Генерального штаба, не было старших офицеров на высших командных должностях (кадровых из Белого движения), кроме двух-трех полковников (полковники Старицкий и Крыжановский своими поступками только мешали и вносили смуту в ряды казаков). Были и другие штаб-офицеры, но они были старые для повстанческих действий, все больше находились или прятались в тылу, часто критикуя меня за то, что работа моя не принесет добра Кубани, а все погибнем от нарастающей армии красных. Боевые операции большого масштаба проходили поэтому успешно лишь в моем присутствии.

3. Горцы, которые клялись мне помочь, обещая выступить против красных, совершенно сплоховали. Полковник князь Мурза-Кула Крым-Шамхалов, выжидавший до последнего результатов восстания, в итоге выслал один отряд (полковник Василев). До конца своих действий тот не сумел найти возможность борьбы совместно с казаками, действовал самостоятельно и почти всегда неуспешно.