Николай Лузан - О нем доложили Сталину

Последние двое суток он только тем и занимался. Но его доклады о ходе обеспечения операции абвера командиру полка показались неубедительными. Накануне в расположение батальона прикатил начальник штаба майор Фогель. Судя по тому, что он не погнушался собственным осанистым брюшком проутюжить передовую и замучил командиров рот дурацкими вопросами о плотности огня противника на квадратный метр, Дик сделал вывод: абвер готовит важную операцию.

От этого ему не стало легче. За то время, что Фогель провел в батальоне, он успел своим занудством проесть плешь на голове всем штабным и извести дурацкими вопросами командиров рот. Дик уже не мог без зубовного скрежета воспринимать его «Почему?», «Насколько вы гарантируете?».

Масла в огонь взаимной неприязни подлило то, что ни один из маршрутов вывода диверсионной группы в тыл к русским, предложенных Диком, Фогель не принял. Лишь после ожесточенного спора он с большими оговорками согласился с тем маршрутом, который проходил на стыке первой и второй рот. На его решение повлияли не столько доводы Дика, сколько предстоящий приезд Райхдихта. Тот с минуты на минуту должен был появиться в батальоне. Перестраховщик Фогель, не желая лишний раз связываться с абвером, сделал ловкий ход — сославшись на неотложные дела, потребовал от Дика выслать в полк план вывода диверсантов в тыл к большевикам после согласования с Райхдихтом, а сам смылся в Крымскую подальше от греха.

Поэтому столь недружелюбное отношение Дика к Рейхеру и Петренко было объяснимо. Он, старый служака, с первых дней войны тянувший нелегкую лямку окопного офицера, с откровенным презрением относился к лощеным шаркунам из штабов и ценил только тех, кто под пулями доказал свое умение воевать.

В этой своеобразной табели о рангах абверовцы находились на одном из последних мест. Но после нескольких минут общения с Рейхером и Райхдихтом Дик оттаял. По повадкам и разговору они не походили на тыловых крыс, заседавших в теплых кабинетах и мотавших жилы фронтовикам на допросах. Наметанным взглядом он определил в командире группы диверсантов, немногословном силаче, матерого «волкодава», способного дать фору лучшим разведчикам его батальона.

В холодном взгляде серых глаз Рейхера Дик заметил так хорошо знакомый хищный блеск — блеск настоящего охотника, которому было не привыкать играть в прятки со смертью. Лейтенант не корчил из себя супермена, не пытался надувать щеки и не стал копаться в карте и планах, которые успел за сутки сотворить Фогель. Он лишь бегло просмотрел их и внимательно выслушал предложение Дика. То, что тот несколько часов назад с таким трудом вдалбливал в оловянную голову начальника штаба полка, Рейхер уловил на лету и после уточняющих вопросов поставил размашистую подпись на карте. Вслед за ним, без разговора, расписался Райхдихт. Третий, русский, которого Дик демонстративно игнорировал, набрался нахальства и задал вопрос:

— Господин капитан, а что известно о расположении постов большевиков вот в этом районе? — палец Петра опустился на ту часть карты, где маршрут движения диверсионной группы выходил к горному озеру.

Дик перевел взгляд на Рейхера — тот кивнул головой — и холодно произнес:

— Ничего. Это не наша зона ответственности.

— А где можно получить информацию?

Дик пожал плечами и не удостоил взглядом Петра. Нахальный славянин вел себя на КП, как у себя дома, и бесцеремонно совал нос в дела офицеров. В душе капитана-служаки вновь поднялась волна раздражения. К большинству русских он относился с патологической ненавистью, и было за что — большевистские фанатики в последних боях оставили от батальона чуть больше половины. По его твердому убеждению, те немногие, что бежали от Сталина, в лучшем случае годились на то, чтобы выполнять грязную работу — вешать и расстреливать. Этот русский, похоже, представлял собой редкий интеллектуальный экземпляр зарвавшегося хама.

«Мерзавец! Напялил на себя священный для прусского офицера мундир элиты вермахта — горных стрелков и вообразил себя арийцем», — негодовал в душе Дик.

А Петр, казалось, не замечал или делал вид, что не замечает этой откровенной враждебности, и склонился над картой. Он внимательно рассматривал расположение передовых и скрытых дозоров, опорных пунктов и минометных батарей не только в полосе обороны батальона, но и соседних.

— Петр, у тебя все? — поторопил его Рейхер.

— Одну минуту, Кенак, кое-что надо уточнить, — и он прильнул к окуляру стереотрубы.

Дик с откровенным презрением смотрел на его неловкие манипуляции с ней. Русский продолжал что-то высматривать среди занесенного снегом леса и вдруг с его губ сорвалось:

— Черт!

Этот возглас не остался незамеченным. Рейхер прервал разговор с Райхдихтом и насторожился:

— Что-то не так?

— Не могу понять, надо присмотреться, — ответил Петр и развернул стереотрубу на позиции батальона Дика.

Воспользовавшись ситуацией, он пытался выявить ее уязвимые места. В окуляре возник неправдоподобно огромный ствол сосны, а затем невысокий холм у ее подножия. На нем был навален лапник, за которым проглядывала темная амбразура хитро замаскированного дзота. Вверх от него шел едва заметный ход сообщения, заканчивавшийся новой огневой точкой. Стереотруба пошла вниз, и впереди, в сотне метров, прерывистым серым пунктиром среди снегов проглянула траншея. У Дика иссякло терпение наблюдать за возней нахального русского, и он язвительно заметил:

— Господин лейтенант, ваш ретивый подчиненный, похоже, собрался воевать с моим батальоном или, может быть, он первый раз увидел стереотрубу?

— Так что ты там нашел, Петр? — Рейхеру тоже надоело ждать.

— Похоже, скрытый пост русских, которого нет на схеме, — неуверенно ответил он.

— Не там ищешь, — с уничижительной иронией произнес Дик и предложил Рейхеру с Райхдихтом: — Господа, может, пройдемте на обед, а он пусть потренируется в окопах.

Рейхер добродушно улыбнулся. Райхдихт промолчал. А Петр упрямо продолжал делать свое — повел стереотрубой и остановил на оборонительных рубежах русских.

— Петр, прекрати! — начал терять терпение Рейхер.

— Нет, господа, я не ошибся! — радостно воскликнул он. — Посмотрите сами.

— Интересно, — оживился Рейхер и приник к стереотрубе.

— Смотри левее сосны — бугорок. Темный провал, похоже, амбразура, — подсказал Петр.

— Вижу. Точно! — согласился с ним Рейхер.

— Не может быть? — не мог поверить Дик.

— Посмотри сам, — уступил ему место Рейхер.

— М-да, — только и осталось, что сказать капитану.

— Опасное местечко, как бы не напороться на засаду, — и в голосе Рейхера послышались тревожные нотки.